Прочь из чёрной дыры
Шрифт:
Нам троим тут же вручают скидки на товары для собак. Федя, как единственный собаковладелец, забирает флаеры и кладёт в карман — пригодятся.
Ли не выдерживает, кидается в гущу событий и начинает гладить всех без разбора. Собак, разумеется, а не хозяев. Кого-то ей разрешают угостить. Кого-то — взять на руки. Посетителей без собак немного, и в основном это родители с детьми. Родитель скучает в сторонке, а ребёнок играет с собаками.
Мы с Федей стоим, как два родителя.
Мимо проходит чёрный шпиц. Шерсть у него не торчит во все стороны, а как будто
— У собачки есть свой стилист-парикмахер, он и моет, — отвечает хозяйка.
Пока потрясённый Федя возмущается тем, какую роскошную жизнь ведут некоторые шпицы, рядом с нами останавливается компания с карликовыми пуделями. Пудели мне ничего плохого не сделали, особенно карликовые, но я вспоминаю того, из цирка, и отступаю.
И в то же мгновение по левую руку от меня встаёт Федя, а по правую — Ли. Только что были увлечены собаками, а стоило мне даже не испугаться, а слегка встревожиться — и они уже рядом.
— Всё ОК, — говорю я. — Где Эльвира-то?
— Должна быть где-то в углу у стенки, рядом с кафе, — отвечает Ли.
Мы идём искать. Находим кафе у стенки, находим стенку и угол, Эльвиры не видно. Ли набирает её номер, но та не отвечает.
Снова идём по кругу. На скамейке сидит малыш, мама хочет сфотографировать его с мопсом. Хозяин объясняет, что мопса можно гладить по спине, а по голове не надо.
— Он укусит? — пугается мама и оттаскивает малыша в сторону.
— Кукусит! — передразнивает её хозяин. — Нет, просто ему не нравится, когда гладят по голове. Чужие, незнакомые люди… Вам ведь тоже не понравится, если я вас начну гладить?
Но мама с малышом уходят, так и не сфотографировавшись. Мопс получает угощение из баночки и радостно похрюкивает.
— Можно с ним сфотографироваться? — неожиданно даже для самой себя спрашиваю я. — Обещаю не гладить!
— Давайте я вас всех втроём щёлкну! — предлагает хозяин мопса. Видно, что он страшно гордится своим жирненьким питомцем и считает его неотразимым.
Мы садимся на скамейку. В центре я и мопс. По левую руку Федя, по правую — Ли.
Хозяин фотографирует нас по очереди на все три телефона. А я и не думаю проваливаться в чёрную дыру. Кажется, благодаря Другу я научилась отделять условно опасных собак от безусловно мимимишных.
Хозяин мопса возвращает нам телефоны, мы встаём со скамейки, и Ли сразу замечает Эльвиру. Как мы в прошлый раз прошли мимо?
Ли подводит нас с Федей к чему-то, что издали казалось витриной. Нет, это не витрина. Это загоны из мелкой прочной сетки. В загонах собаки — не милые, не маленькие и вообще беспородные. И некоторые — довольно крупные. Вот тут моё «чувство чёрной дыры» напоминает о себе. «Внимание, опасность! Возможно, сейчас мы будем проваливаться!» И всё же, боковым зрением наблюдая за вольерами, я подхожу к Эльвире, чтобы поздороваться. Ли знакомит её с Федей.
— Привет-привет! — щебечет Эльвира. — Спасибо, что пришли! Как вам мои питомцы? — она обводит рукой вольеры.
— Они все ваши? — растерянно спрашиваю я.
— Можно так сказать. Это собаки из приюта. Я же теперь в приюте работаю. Это прямо моё-моё. После работы всегда остаюсь, выгуливаю
По собакам, сидящим в клетках, этого не скажешь. Им не внимание нужно, а спрятаться в тёмный угол. Они сидят или лежат, не пытаясь очаровать всех вокруг, как корги, не вышагивают гордо, как шпицы, и не подпрыгивают, как мопсы. Для других это праздник, а для них — что? Наказание? Тяжёлая работа?
— Да, тут им не очень комфортно, — соглашается Эльвира. — Но люди должны знать, что существуют не только любимые домашние собачки, как вон те, но и брошенные, преданные бедняги.
— Я думаю, люди это прекрасно знают, — замечает Федя. — И незачем мучить собак. Если у них стресс, ради чего вы притащили их в толпу?
— Вы неправы! — восклицает Эльвира. — Здесь собак никто не мучает. И не в толпу, а на выставку! Может, кто-то захочет выбрать себе питомца из наших, приютских.
Я замечаю, как Эльвира изменилась с нашей последней встречи. Раньше у неё плечи были опущены вниз, руки болтались, как сломанные ветки, если, конечно, она не размахивала своими психологическими открытками. А сейчас она и быстрее, и живее, и увереннее. И знаете, кому спасибо? Не знаете? Мне! Я помогла человеку найти жизненное призвание и почувствовать себя нужной и любимой.
После нашего разговора о собаках Эльвира задумала взять щеночка. Стала просматривать объявления, ну, и вышла на приют. Решила — возьму брошенного пса, которого, как и меня, никто не любит.
Но когда она приехала в приют и увидела все эти глаза и носы, лапы и уши, то просто не смогла выбрать кого-то одного. Ведь — вы только посмотрите!
Она открывает лежащую на столике папку. Внутри — заламинированные листы бумаги. Одна страница — одна собачья история. Написано просто и страшно. Почти каждый приютский пёс пострадал от человека. Их бросали осенью на дачах. Их сбивали машины. В них стреляли. Швыряли камни. А вот на этого безобидного пса с висячими ушами и клокастой бурой шерстью, как и на меня, натравили тренированную овчарку.
Сажусь на корточки перед клеткой.
— Бурый у нас умничка, очень смышлёный мальчик, — воркует Эльвира. — Дай ему ладошку понюхать.
Осторожно подношу ладонь к сетке. Бурый вздрагивает и пятится. Я — человек. Человек — это опасность.
— Это Вика, она хорошая, — говорит Эльвира. — Давай, малыш, покажем, что ты умеешь.
Эльвира заходит к Бурому в вольер, и он бежит ей навстречу. Она гладит его, чешет за ухом. А потом достаёт из кармана жилетки свои психологические открытки. Выбирает две. На одной нарисован накрытый к обеду стол, на другом — улица в уютном старом городе.
— Гулять, — медленно произносит Эльвира и показывает ему открытку со старым городом. — Или кушать? — открытка с накрытым столом.
Бурый уверенно тыкается носом в «кушать».
И получает в награду два кусочка собачьего корма.
— Это только начало! — хвастливо говорит Эльвира и возвращается к нам.
Кто-то спрашивает, можно ли прямо сейчас забрать вон ту серую собаку с белым пузом. Эльвира отвечает, что сразу нельзя. Нужно заполнить анкету и пройти собеседование.
— И здесь бюрократия! Так вы собак из приюта не пристроите! — отвечают ей.