Прочитать и уничтожить
Шрифт:
Он наклонился над столом.
– Хаксова берет отличные яблоки в магазине, – наклонившись к девушке, вкрадчиво прошептал командор, – принеси их тоже в следующий раз, пожалуйста.
Рей едва успела затолкать конверт себе под платье, когда за ней вдруг заявилась Фазма. Скорее всего хозяйка действительно караулила все это время под дверью и в какой-то момент сочла разговор сильно затянувшимся. Она проводила девушку до комнаты, морщась от скрипа лестницы, и первая нарушила молчание, заставив Рей вздрогнуть от звука ее голоса.
– Надеюсь, эта развалина не обрушится нам на головы, – проворчала она, раздраженно пнув носком туфли взвывшую от этого старую ступеньку.
Когда дверь за Фазмой закрылась, она в первую очередь бросилась в ванную, закрылась там и дрожащими пальцами вскрыла конверт. Текст показался ей бессвязным набором словосочетаний, не имеющих за собой никакого глубокого смысла. Однако, одна фраза заставила ее задуматься, а заодно стала ключом к пониманию и всего остального: «Прочитать и уничтожить». Если автор сделал акцент на этих словах, значит во всей этой абракадабре скрыто очень важное послание. Но… для чего командор дал его именно ей? Кому нужно его отдать? Зачем он просил купить яблоки? Слишком много вопросов, слишком… Во что же она такое ввязалась… Бедная, глупая Рей.
Рей ломала голову над текстом, когда в дверь требовательно постучали. И зачем вообще стучать, если дверь закрывается только снаружи – мрачно проворчала она про себя, порвала конверт и быстро смыла в унитаз. На пороге снова была Фазма, которая, вероятно, даже не успела спуститься вниз и все это время стояла за дверью. Это Рей совершенно не понравилось, ведь хозяйка могла слышать звук вскрываемого конверта и шорох бумаги… Лицо Фазмы ничего хорошего не предвещало. Она кивком приказала Рей войти в комнату и закрыла дверь изнутри.
– Подними юбку, – требовательно сказала хозяйка. Рей растерялась.
– Но… я ударила этого человека, прежде чем… – залепетала она, оправдываясь, но это не произвело должного впечатления на Фазму. Ее голубые глаза были холоднее полярных льдов, и холод этот обжигал.
Рей покорно задрала подол. Фазма присела перед ней на колени и рванула вниз белье. Она изучала промежность Рей несколько минут, прежде чем встала и как-то смущенно отошла в сторону.
– Командор тебя тоже не тронул? – скорее констатировала, чем спросила она. И голос ее стал более расслабленным, из него исчезла вся прежняя сталь. Вроде как ей даже было немного совестно за такое вторжение в личное пространство.
Рей быстро покачала головой. Фазма не удостоила ее какими-то еще комментариями и ушла. Девушка натянула обратно белье и плюхнулась на кровать. В голове набирала скорость пестрая карусель из мыслей и обрывков фраз из уничтоженного письма.
Она искала письмо? Или она ревнует своего мужа? Это бы объяснило, почему она отказалась присутствовать на церемонии… Но тогда почему она разозлилась, когда в жуткий черный костюм командора нарядился водитель? Ну, ты и дубина! – Рей хлопнула себя по лбу, – конечно, она ревнует и ей все это не нравится, но, вероятно, она хочет ребенка. Все жены командоров бесятся от своей невозможности иметь детей. Но Фазма выглядела другой… Все это слишком сложно.
Рей почувствовала, как ее клонит в сон, и чтобы избавиться от мучительных попыток разгадать поведение жителей старинного особняка, принялась повторять в памяти содержимое письма. Бумага – это слишком опасно. Она сама доставит этот текст. Знать бы еще кому…
Глава пятая. Яблоко
Пребывать в особняке оказалось вовсе не так плохо, как успела напридумывать себе Рей, еще только услышав весть о своем назначении в приюте Маз. Много ночей подряд она тихо плакала в подушку, печалясь от того, что ей придется расстаться с ворчливой, но заботливой теткой и привычным укладом вещей. В эти
Обитатели особняка практически не докучали Рей своим присутствием – большую часть дня и ночи в доме царила умиротворяющая тишина, прерываемая только хозяйственной возней Роуз и редкими шагами хозяйки. Фазма все свое время проводила в библиотеке, изредка отлучаясь куда-то из дома по каким-то неизвестным делам. Командор появлялся лишь ближе к ночи и то только для того, чтобы прошествовать в свой кабинет и запереться там. Рей никогда не видела, чтобы он расхаживал по дому или спускался в столовую. Роуз приносила еду наверх, и Рей посчастливилось стать свидетельницей того, как робко стучала в дверь китаянка, оставляя под ней серебряный поднос с ароматным кофе. Из окна комнаты Рей был виден слабый отпечаток света на снегу, падавшего из кабинета магистра, как правило, не гаснувший до рассвета. Девушка предположила, что хозяин до утра не покидает своей крепости уединения и совсем не горит желанием разделять ложе с супругой. В любом из возможных смыслов этого выражения. Иногда, проснувшись раньше обычного, она босиком, с расплетенной косой подбегала к окну и выглядывала во двор лишь затем, чтобы проводить взглядом высокую фигуру в черном, направляющуюся к воротам в зыбких сумерках раннего утра. В такие моменты Рей снова повторяла в уме содержимое письма, слишком страшась гнева темного рыцаря за невыполнение данного ей поручения.
С этим дело обстояло куда сложнее: в каждый из дозволенных для того дней девушка отправлялась в магазин в молчаливом обществе Прайдовой и долго топталась у прилавка с фруктами. Ничего не происходило: служанки обходили ее стороной, собирая покупки в корзинки, но никто не пытался выйти с ней на связь. Рей имела очень слабое представление о том, каким образом должна произойти передача той самой крамольной информации, которую она упрямо держала в голове. Распознать среди всех безликих женщин в красных одеждах и козырьках Хаксову было почти невозможно, а метаться по залу заглядывая в лицо каждой было не самой разумной идеей. Рей и так привлекала к себе слишком много внимания хранителей тем, что с удивительным постоянством долго и упорно гипнотизировала взглядом спелые, румяные яблоки на прилавке.
В один из таких дней, заметив в руках своей спутницы злосчастные фрукты, даже Прайдова не выдержала и даже изменилась своей обычной привычке к сдержанности и высокомерному молчанию. Она коротко хохотнула себе в воротник и покосилась на Рей с таким видом, словно сомневалась в ее моральном здоровье.
– Яблоки сгубили Еву, – внезапно изрекла она, и в ее прежде безэмоциональном голосе отчетливо звучало веселье, – не стоит ими злоупотреблять.
– Я думала, что Еву сгубил змей, – отозвалась Рей и тут же отругала себя за то, что в очередной раз не потрудилась придумать более приемлемый ответ. Что-нибудь о том, что фрукты – это всего лишь фрукты. Однако, Прайдова не рассердилась, в чем вероятно, было виновато ее удивительно хорошее настроение. Она ловко выудила из сумки Рей один из спелых фруктов и с треском надкусила его, окатив свой белоснежный козырек брызгами сока.
– Змей не искусил бы Еву, если бы она того не хотела, – многозначительно выдала Прайдова, пережевывая фрукт с таким наслаждением, словно во рту у нее оказалась божественная амброзия, – у нее были вопросы, у него – ответы.
Ситуация становилась до комичности абсурдной. Они шли вдоль чугунной ограды, поросшей сухими побегами дикого винограда и все встречные люди косились на Прайдову, грызшую яблоко, с таким недоумением, словно она как минимум бежала по улице с голой задницей, выкрикивая антиправительственные лозунги. Рей не сдержала улыбки, при мысли об этом.