Процветай
Шрифт:
Коннор говорит ему: — Роуз знает только французский, так что дело не в этом, — он произносит пару слов на чем-то, похожем на итальянский.
Райк машинально отвечает на том же языке, так же свободно.
Коннор выглядит довольным, как будто играет с новой игрушкой, созданной для проверки его остроумия. Он переходит на немецкий, который звучит красиво в его устах, но Райку уже надоела эта игра, которую Коннор хочет начать. Он останавливает ее, показывая средний палец.
Мой отец выглядит раздраженным, вытирая рот салфеткой.
Но мою младшую сестру вряд ли волнуют чувства отца. Она размазывает еду по своей тарелке, еще более угрюмая после инцидента с тюрьмой. Она просто еще не простила наших родителей.
Ло просит ближайшего официанта принести кофе, и я понимаю, что это для меня. Я зеваю чаще обычного, и в самолете из Калифорнии в Пенсильванию я практически отключилась от усталости. Он начинает догадываться. Вчера он сказал, что отвезет меня к врачу, но я пробормотала «нет, спасибо» и отвлекла его сексом. Не самый благородный момент в моей жизни.
После обеда, напоминаю себе. Он узнает, что в нашем будущем появится еще один человек. Я смотрю на белую скатерть. Мысль об этом пугает меня. Как мы будем отвечать за еще одного человека?
Мы долго боролись, чтобы просто заботиться о себе.
— Когда у тебя начнет появляться животик? — Ло спрашивает Роуз, на удивление вежливо. Может, всё не будет так плохо.
— У меня уже есть небольшой животик, — отвечает она, пытаясь спасти лосося, которого она уничтожила на своей тарелке.
— Что будет, если на УЗИ обнаружат копыта? — его вежливость долго не продержалась.
Джонатан вклинивается: — Честно говоря, Лорен, когда ты возглавишь Hale Co., ты должен будешь быть более эмпатичным к таким вещам. Компания уже прошла через ад. И она не выживет, если ты не будешь заботиться о ней.
Ло скрежещет зубами, прежде чем сказать: — Как будто ты очень эмпатичный? И как будто тебе есть дело до этого дерьма?
Джонатан проглотил оскорбление с суровым взглядом.
— Когда ты станешь отцом...
— В том-то и дело, что я никогда не стану отцом, — вмешивается Ло, хватаясь за стол и наклоняясь ближе к Джонатану. Мое сердце уходит в пятки.
Меня парализует с ног до головы.
— Ты любишь делать всё наоборот тому, что я говорю, — заявляет Джонатан. — Я говорю тебе бежать. Ты идешь пешком. Я говорю тебе пить. Ты трезвеешь. Я говорю тебе возглавить мою компанию. Ты основываешь свою собственную.
Помнится, когда-то, возможно, на нашем первом свидании в качестве настоящей пары, Ло признался в своей подростковой бунтарской сущности. Но сейчас все по-другому.
Лицо Ло краснеет от гнева.
— Вбей это себе в голову, — каждое слово пронизано силой. — Я никогда не подвергну ребенка этой
Он бросает тканевую салфетку на свое место и уходит, разъяренный.
Я не могу последовать за ним. Мой испуганный взгляд застыл на моей наполовину съеденной тарелке. Слезы застилают глаза под тяжестью его мнения. Он скорее умрет, чем примет мысль о рождении ребёнка.
— Лили, — шепчет Роуз.
Я в порядке.
Я внутренне качаю головой. Нет.
Я не понимаю, как я смогу радостно сообщить эту новость. И не понимаю, как все может закончиться хорошо.
64. Лорен Хэйл
.
2 года: 03 месяца
Ноябрь
— Мы предлагаем решение, — говорит мне Коннор, сидя в гостиной. Ради бога, каждый раз, когда мы пытаемся посмотреть фильм, каким-то образом возникает серьезный разговор. — Не стоит из-за этого расстраиваться.
Я касаюсь моей груди.
— Я не собираюсь жить с вами. Вы были отличными соседями последние два года, но у вас будет ребенок, чувак.
С беременностью Роуз все изменилось, и эта тема, честно говоря, осложняет мои отношения с Лили. После того обеда она держалась от меня на расстоянии. И я знаю, что ей больно от того, что у нас никогда не будет детей, но будет еще больнее, если ей будут напоминать об этом каждый день, когда рядом с нами будет ребенок Роуз и Коннора.
Я добавляю: — Вам не нужно разбираться с нашим дерьмом вдобавок к этому.
— Вы не готовы, — вклинивается Роуз. — У тебя был рецидив всего несколько месяцев назад...
— Я никогда не буду готов, Роуз! — кричу я, мой пульс учащенно бьется. — Если ты ждешь, что я вылечусь, то лучше сдайся сейчас. Это будет длиться вечно. Не месяц. Не несколько лет. Я зависимый. Я вполне могу оставаться трезвым десять лет и снова сорваться. Ты должна это принять.
Ее лицо мрачнеет.
— А как же Лили?
— Я смогу заботиться о ней так же, как и всегда, — говорю я непреклонно, но на меня давит какая-то тяжесть. Я хорошо справлялся с этой работой, пока... не знаю. Пока мы не вернулись домой после поездки. Она просто отстранилась от меня. Это худшее, черт возьми, чувство в мире.