Процветай

Ритчи Криста

— Я не изменяла, — говорит она, ее подбородок снова дрожит. Она выглядит так, будто может ударить меня по руке, как она обычно делает. Но у нее нет сил на это, не осталось сил на этот удар. — Ты должен мне верить.

— Я верю, Лил, — говорю я, делая вдох, но не от полного облегчения. — Но ты должна, черт возьми, рассказать мне, что происходит.

— Я была расстроена... подавлена, — она трет глаза ладонью, но слезы все еще не прекращаются. — И я хотела что-то сделать, и я просто подумала... что это поможет, —

стыд нарастает, когда она переводит взгляд с насадки для душа на свои колени, обхватив себя руками.

— Просто скажи уже, — призываю я. — Что бы это ни было. Просто выплесни это прямо сейчас, любовь моя, — я просто хочу, чтобы она снова почувствовала себя хорошо.

Она сосредоточенно смотрит на наши переплетенные руки.

— Я не знала, как тебе сказать... Думала, что пока ты будешь в Париже, я найду хороший способ сказать тебе это, но я не... я не думаю, что хороший способ существует. И я просто продолжала откладывать это, думая: Вот завтра наступит тот самый день, — она продолжает тереть глаза.

Наконец, она опускает руки.

И, глубоко вздохнув, говорит: — Я на восьмой неделе беременности.

Меня охватывает холод, словно машина врезается в меня с правой стороны. Стекло разлетается вдребезги. Машину заносит. Переворачивает. Подушка безопасности срабатывает, врезаясь мне в грудь и выбивая дух. Шок и страх вгоняют меня в состояние, где нет места мыслям.

— Ты не можешь быть... — кровь приливает к голове. Мой взгляд падает на ее живот, на черную рубашку, прилипшую к животу. Я скатываю ткань к ее ребрам. Я принял слегка выпуклый животик за прибавку веса. Ничего такого, что могло бы перевернуть нашу жизнь с ног на голову.

Наконец, я смотрю на других людей, которые всё это время стояли в ванной. Райк. Коннор. Роуз. Роуз...

— Ты беременна, — говорю я ей.

— Мы обе, — тихо говорит Роуз, испугавшись меня. Все боятся меня.

Или того, как я отреагирую.

Я никогда не хотел детей. Даже ни разу не задумывался об этом. Я эгоистичен, сломлен и озлоблен. Как бы сильно я ни любил Лили, есть вещи во мне, которые никогда не изменятся.

— Это невозможно, — говорю я. Хотя возможно. С тем количеством секса, которым мы занимаемся и не всегда защищённым — это всегда могло быть конечным результатом.

— Вероятность мала, но это не невозможно, — отвечает Коннор, небрежно засовывая руки в карманы брюк. Он знал об этом уже некоторое время. — Их циклы синхронизировались после совместной жизни. Я не предохранялся с Роуз, и уверен, что ты не предохранялся с Лили.

— Я забывала принимать противозачаточные несколько дней, — шепчет Лили, не в силах встретиться со мной взглядом, глядя только на свои руки, которые я оставил. — Я не осознавала это, пока не...

Я снова беру ее за руки, и ее слезы текут сильнее. Я сжимаю их.

—

Ты могла бы сказать мне раньше, — мои мысли возвращаются к вчерашнему дню, и я нахмуриваюсь. То, что я сказал вслух о детях — я раздавил ее, и даже не осознал этого. Вспоминаю дальше. Париж. Эта ночь все еще ощущается как глубокий шрам под моей кожей. Я был потерян, и ни одна часть меня не смогла бы правильно среагировать на эту новость.

У нее было восемь недель, а может, и меньше, чтобы сказать мне правду. И все это время я не был достаточно сильным, чтобы справиться с этим. Я могу сидеть здесь, промокший до костей в ледяной воде, сжимая ее в моих объятиях, и признаться в этом.

— Я знаю, что ты не хочешь детей, — хнычет она, изо всех сил сдерживая слезы. — И я не хотела нагружать тебя этим... Прости.

Чувство вины захлестывает меня.

— Шшш, — я сильнее прижимаю ее к моей груди, ее ноги снова сжимаются вокруг моей талии. — Все хорошо, Лил, — я никогда не хотел, чтобы она несла такое тяжелое бремя в одиночку. Не то, что мы должны были нести вместе.

— Нет, — говорит она, вытирая щеки и глядя мне в глаза. Ее большие круглые зеленые глаза заплаканные и красные. — Ты не хочешь ребенка.

Нет. Я никогда не хотел ребенка. Но, столкнувшись с этой реальностью, я всего лишь хочу поступить правильно по отношению к Лили. Я просто хочу исправить все ошибки, которые когда-либо совершал. Я готов, чертовски готов, победить это.

Никогда больше не сталкиваться с этими демонами.

Я устал жалеть себя.

Мои пальцы запутываются в ее влажных волосах.

— Это больше не имеет значения, — я прижимаю руку к груди. — Мы зависимые. Ты и я, — я делаю движение между нами. Этот факт не изменится, как бы мы ни хотели, чтобы он был забыт. — Может быть, нам и не стоит заводить детей, но у нас есть средства, чтобы хорошо воспитать его или её.

— А у вас есть мы, — заявляет Роуз.

Мы с Лили оглядываемся на трех людей, которые стали основой нашей здоровой жизни. Роуз поднимает подбородок с решительным выражением лица, словно говоря: У вас двоих всё получится.

А затем на Коннора. Он держится уверенно, с большей уверенностью, чем кто-либо из нас когда-либо испытывал. Я почти ощущаю, как это исходит от его тела и проникает в мое. Он приподнимает губы, зная, какой эффект производит на меня и на большинство людей.

И на моего брата. Райк скрещивает руки на груди. Думаю, он не хуже меня понимает, что я еще совсем не готов к тому, чтобы завести ребенка. Но с его суровых, мрачных черт лица исчез негатив. В его глазах по-прежнему заметна та же стойкость, непоколебимая воля, что и у всех остальных.

Упорство в том, чтобы делать что угодно, быть кем угодно. Процветать.

Когда-нибудь это слово будет принадлежать и нам. После долгих лет неудач это все, чего я когда-либо хотел.