Процветай
Шрифт:
— Я думал, ты взяла моего адвоката на встречу, — говорит Коннор, уже переговорив с Грегом. — И я думал, он читал контракты.
— А я думала, что сказала тебе, что не взяла его, — возражает Роуз.
Коннор хмурится и качает головой.
— Должно быть, ты говорила об этом кому-то другому, дорогая, — он выхватывает у нее бокал с виски и выпивает остатки одним глотком.
Я концентрируюсь на нем. Это отвлекает меня от того, что может стать для нас концом.
— Что это, черт возьми, было? — спрашиваю я его. — Грег читал мне двухчасовую речь о трезвости
— Если честно, — говорит Коннор, — ты врал Грегу и Саманте, о ваших зависимостях. Это известие более шокирующее, чем секс-видео...
Я не понимаю, как.
Его внимание и голос разносятся по комнате. Я, как и все остальные, следую за его взглядом, и в моих легких внезапно заканчивается кислород.
Скотт стоит у лестницы, засунув руки в карманы своей куртки цвета хаки, как будто не он только что надул кучу людей. Как будто он никогда в жизни не делал ничего плохого. Как будто он не может испытывать ни угрызений совести, ни сожаления, ни вины.
Я завидую ему в этом плане. Как чертовски легко было бы жить, если бы я не был обременен всем этим.
— Я что-то пропустил? — спрашивает Скотт с подлой ухмылкой.
Коннор с нечитаемым выражением лица подходит к Скотту — единственному человеку, который в этот момент хоть как-то двигается и дышит. Я ждал, что он сделает что-то большее с парнем, который только что поимел нас. Если что, последние шесть месяцев научили меня тому, что мы с Коннором Кобальтом сражаемся по-разному.
Коннор останавливается прямо перед Скоттом и протягивает руку, чтобы пожать ее продюсеру.
— Поздравляю, — говорит Коннор. — Ты перехитрил меня. Не многим это удается. И я признаю... я не ожидал такого развития событий, — его голос лишен юмора и эмоций — пугающе мертвый.
Скотт смотрит то на руку Коннора, то на его лицо. Затем он сжимает ладонь Коннора.
Какой чертовски странный способ закончить...
И тут Коннор свободным кулаком бьет Скотта в челюсть. Его тело сильно ударяется о стену. Мои губы приподнимаются.
— Спасибо, — с выдохом говорит Райк, оказавшись рядом со мной. Мы все ждали этого момента.
— Это от меня, — усмехается Коннор, глядя на Скотта, в его глазах вспыхивает жестокий гнев, которого я никогда раньше не видел — то, что он держал при себе.
Скотт пытается отмахнуться, но Коннор с легкостью уклоняется от удара. А потом он ударяет Скотта коленом по члену, этот звук разносится по комнате. Скотт стонет, его руки инстинктивно тянутся к промежности. Я содрогаюсь от того, как больно это, должно быть, было. А Роуз практически празднует, как болельщик на футбольном стадионе. Я в шоке, что она не подняла кулаки вверх и не закружилась по кругу.
— Это от Роуз, — негромко говорит Коннор, в его голосе звучит яд.
Скотт скрючивается, почти в позе эмбриона. Его глаза слезятся, и ему требуется мгновение, чтобы медленно встать на ноги, упираясь о стену, чтобы не опрокинуться.
Коннор не отступает, он уверен
Скотт кашляет в кулак, а потом говорит: — ...Хотел бы я увидеть твое лицо, когда ты поймешь, на что подписался.
Что-то разрывается у меня в груди, и я открываю рот, чтобы закричать на него. Но Райк закрывает мне рот рукой, не давая вырваться наружу ни звукам, ни будущим сожалениям.
— Теперь ты это видишь, — спокойно говорит ему Коннор. Как он может не расстраиваться еще больше? Даже мысль о том, что Лили будет втянута в бешеную прессу с нашими личными секс-видео, убивает меня изнутри. Я не вижу для нас никакого света среди этой тьмы. На один кирпич больше, чем нужно, на один толчок сильнее — это кажется катастрофой.
— Я уверен, что у тебя есть права на все, что мы когда-либо снимали, — продолжает Коннор, — что дало тебе разрешение продать секс-видео порносайту без нашего подписанного согласия. У меня нет контракта перед глазами, но я уверен, что в той части документа, где говорится о том, что тебе не разрешалось снимать нас в спальнях, есть какая-то неоднозначная фраза.
— Я правильно прочитала эту строчку. Я знаю это, — говорит Роуз, указывая на пол.
Скотт до сих пор частично не может прийти в себя после двух ударов Коннора.
— Там говорилось, что мы не можем показывать по телевидению ничего из спален. И мы никогда этого не делали. В контракте ничего не говорилось о съемках. А любые кадры из спален и ванных можно использовать для создания фильмов и веб-контента. Только не для сетевого телевидения.
Ванная. Я смотрю на Лили, а она смотрит на свои колени, бледные и холодные на ощупь. Я глажу ее по спине и упираюсь подбородком в ее голову, прижимая ее ближе к своей груди. Она носила купальник в душе в течение шести месяцев. Ей было очень неудобно. Один плюс.
Скотт добавляет: — Лили почти всегда была в своей комнате, — он делает паузу. — Мы не смогли установить никаких камер, чтобы что-то зафиксировать.
Я закрываю глаза, и наши плечи опускаются, освобождаясь от этого неизмеримого груза. Слава Богу. Я с трудом вдыхаю нахлынувшую грусть и целую Лили в губы. Она быстро берет мое лицо в руки и целует меня по-настоящему, глубоким поцелуем, который захватывает меня.
— Снимать несовершеннолетних в порнографии запрещено законом, — говорит Коннор.
От этого мы с Лили оба теряем самообладание. Коннор говорит о Дэйзи. Неужели она... неужели она действительно трахалась с кем-то в своей спальне? Целый ряд эмоций стягивает мое лицо в гримасу. Самая сильная из них — шок.
Дэйзи краснеет и встречает мой взгляд, а не всех остальных. Возможно, она слишком растеряна, чтобы смотреть на Райка. Я киваю ей, как будто все в порядке.
Она качает головой, как будто это не так.