Проданная чернокнижнику

Риа Юлия

Тот, что стоит в проходе, делает шаг ко мне. Красный снег продавливается под его ботинками. Я отступаю, крепче прижимая Бигда.

— Тише, маленькая, не бойся. Я не обижу. Твои родители не смогут больше о тебе заботиться, теперь это буду делать я. Папа велел передать, чтобы ты вела себя хорошо и слушалась. Ты ведь уже большая?

Я останавливаюсь и важно киваю. Вот! Папа всем говорит, что я большая!

— Ну. иди сюда, — он сам подходит и подхватывает меня на руки, куда-то Не бойся, — повторяет тихо. —

Дядя Лаур не обидит…

Глава 22

Тьма рассеивалась медленно. Густым туманом стягивалась к Самаэлю, обвивала его змеей и впитывалась в плащ. А может, и в саму суть чернокнижника — кто знает?

— Ты видел? — глухо спросила я.

Самаэль кивнул. Молча отошел к двери, открыл ее, взмахнул рукой, спуская новые черные ленты, и вернулся. Я следила за ним, не до конца осознавая, что он делает и зачем. В сердце поселилась пустота, пожирающая эмоции, мысли, чувства… саму жизнь. Пальцы не подрагивали, не сжимались в кулаки — я вообще их не чувствовала. И в то же время каждый миллиметр тела ощущала бесконечно тяжелым. Плечи опустились, спина согнулась, словно под грузом.

В дверь постучали, попытались было войти, но Самаэль криком приказал оставить поднос за дверью. Затем пошел и забрал его сам. Опустил на столик между нами, откупорил бутылку, шумно плеснул в низкий бокал, силой сунул его мне в руки.

— Пей, — не попросил — приказал он. Однако я не пошевелилась. — Эвелин, пей!

Я качнула головой. Тогда Самаэль забрал бокал, приник губами сначала к нему, а потом — к моим губам. Мне в рот полилась жгучая жидкость. Я закашлялась, оттолкнула Самаэля. Согнулась, пытаясь отдышаться, и вскинула на него гневный взгляд.

— Думаешь, так можно решить все проблемы? — я рывком вскочила с кресла. Тело словно забыло о слабости, с которой еще недавно так отчаянно боролось. — Считаешь, это весело? Снова потешаешься надо мной? Зачем, Самаэль? Ты купил мое тело у того, кто убил моих родителей, но не смей — не смей! — пытаться заполучить мою душу. Хватит… Самаэль, хватит… — мой голос дрогнул.

— Чего хватит, Эвелин?

— Хватит тайн, — я закрыла лицо руками. — Хватит ломать мою жизнь, хватит неизвестности… хватит темноты.

Руки Самаэля скользнули мне на спину и силком притянули к мужской груди. Я упрямо дернулась, попыталась вырваться, но Самаэль не отпустил. Напротив — прижал к себе еще крепче, едва ли не вдавил в собственное тело. В нос забились ароматы терпкого парфюма и уже привычного жженого дерева. Прижавшись щекой, я слушала ритмичное биение сердца Самаэля, искала спасения в этом звуке. Словно он, такой уверенный и сильный, может защитить меня от чудовищ, живущих во тьме.

Хотелось спрятаться. От них, от правды, от страха перед прошлым и будущим. От себя самой. Не думая, я раздвинула полы дорогой ткани и нырнула под нее. Укрылась плащом Самаэля, ощутила, как его тьма ожила, укрывая меня еще плотнее; как крепче сжались сильные руки. В груди рождался даже не плачь — вой. Я пыталась сдержать его, честно. Но не смогла. Он вырывался из тела, царапая

горло, драл душу, словно обезумевший зверь, едва ли не выворачивал меня наизнанку. Ноги вмиг сделались ватными, колени подогнулись. Однако я не упала

— Самаэль не позволил мне этого сделать, продолжая крепко удерживать в кольце своих рук.

Не знаю, сколько я кричала. В какой-то момент сил просто не осталось. Я затихла, уткнулась в грудь Самаэля и еще несколько минут вслушиваясь в его участившееся сердцебиение. Потом он подхватил меня на руки. Отнес к дивану у окна, усадил бережно и, вернувшись к столику, вновь всунул мне в руки бокал. На этот раз я не стала дожидаться приказа. Зажмурилась и опрокинула в себя остатки. Сорванное криком горло обожгло, но невозможным образом дышать стало легче.

Самаэль взял бутылку и второй бокал, наполнил его, плеснул немного в мой и опустился рядом. Заговаривать не спешил. Я тоже молчала. Пустота в груди никуда не делась — она все так же тянула, болезненно пульсировала по краям, словно рана. Но теперь я не растворялась в ней.

— Как думаешь, — спросила через некоторое время, — зачем дяд… Лаур забрал меня?

— Может, подумал о сыне. Вы ведь ровесники? — Я кивнула. — А может, решил, что ты будешь полезна. Насколько я понял, все домашние дела были на тебе?

— На мне и тет… Шиде.

Было странно осознавать, что те, кого я последние тринадцать лет звала дядей и тетей мне никто. Не просто никто — чудовища, лишившие меня семьи.

— Нанять прислугу было бы дороже, — заметил Самаэль, глядя поверх бокала. Губы изогнулись в горькой ухмылке.

— Какая выгодная у него тогда выдалась ночь! И дело выполнил, и маленькую помощницу подобрал. Непонятно только, почему он меня продал, раз так замечательно все просчитал.

— Потому что я ему приказал, — ответил Самаэль и пояснил: — Деньги вторичны. Власть чернокнижника позволяла забрать тебя и без компенсации. Но я не хотел пользоваться этим правом в полной мере.

— Почему?

Вместо ответа он качнул головой и сделал новый глоток. Наверное, в другой ситуации я бы попыталась вызнать причины. Сейчас же лишь безразлично повела плечом. Взгляд скользил по предметам, полу, мебели, ни на чем особо не задерживаясь. Мыслями я вновь была там — где-то между городами, у крыльца постоялого двора, прижимала к себе дрожащего кота и смотрела на замершего в дверном проеме чудовища.

— Я хочу поговорить с Лауром, — произнесла глухо. — Хочу посмотреть ему в глаза, узнать, как он жил все эти годы, что чувствовал, мучила ли его совесть…

— Уверена, что хочешь именно этого? — сухо уточнил Самаэль. — Посмотреть ему в глаза… с твоим даром ты должна понимать, чем это закончится. Желаешь ему смерти? Верю. Как и Товеру, надо полагать. А Шиде? — он наклонился, приближая свое лицо к моему, будто пытался заглянуть не в него, а в мою душу. — Другим ее сыновьям? Соседям, что заглянут на шум? Что, маленькая Одия, готова уничтожить всех, кому не повезет оказаться рядом? А как потом будет жить ты? Будет ли совесть мучить тебя?