Проделки малышки

Голдрик Эмма

— Ага, — ввернула она, — удачные книги — прерогатива мужчин?

— Возможно. Не всякое литературное произведение должно нравиться всем, только очень талантливо написанная книга придется по вкусу и мужчинам и женщинам.

Он крепко прижал ее к себе, и так, обнявшись, они встали, вышли в коридор и пошли дальше к застекленным дверям на балкон. Одну из створок дверей заклинило.

— Ну что за несправедливость! — пожаловался Джеб, стараясь открыть ее. — Только я собрался устроить романтическую сцену, как дверь заело.

Мэг прыснула, уткнувшись

лицом в его грудь, и толстый свитер заглушил ее короткий смешок. Сильный порыв ветра ударил в дверь, и та открылась настежь. Они вышли на балкон.

Ветер усиливался. Высокие облака неслись на восток к морю. Сумерки сгущались. Мэг прижалась к Джебу, пытаясь согреться. Он крепко сжал ее в своих объятьях. Его рука скользнула вверх и завладела ее полной грудью. В первое мгновение Мэг отпрянула, но в следующий миг еще сильнее прижалась к нему. Она передумала? — пронеслось в голове Джеба. Но нет. Она только вздохнула и промолчала. Его рука продвинулась еще на дюйм-другой, и вот застежка лифчика щелкнула. Мэг вздрогнула.

— Руки какие холодные! — воскликнула она.

— Зато сердце горячее, — ответил он, в то время как его рука властно легла на ее обнаженную грудь. Словно зачерпнул пригоршню воды, настолько движение было нежным и легким. Его пальцы стали сжимать ее грудь, упругий сосок проскользнул между его пальцами… и тут заплакала Элинор.

— Черт побрал бы вашу компаньонку, — шепнул он ей на ухо и поцеловал в мочку.

— Все вокруг в чем-нибудь виноваты, кроме вас, — сказала Мэг, засмеявшись. Вся романтичность исчезла, как мираж в пустыне. Мэг привстала на цыпочки, поцеловала его и убежала.

Джеб постоял на балконе на холодном ветру еще несколько минут, пока не зарядил дождь. Его мечты только что воплотились в жизнь. Такая покладистость при такой твердости, ну и Мэг. Думай, идиот, приказал он себе. Тебе всего-то надо сказать: «Давай поженимся», — и ты получишь и это, и многое еще — навсегда! Или, по крайней мере, надолго.

Отчитав себя таким образом, он закрыл за собой стеклянные балконные двери и бесшумно пошел по коридору. Оказавшись у комнаты Мэг, он заглянул туда. Мэг сидела в большом бархатном кресле с Элинор на коленях и придерживала ее бутылочку. Малышка усердно работала, причмокивая, вскидывала голенькие ножки и выглядела совершенно счастливой. И Мэг безмятежно улыбалась, глядя в темноту задумчивым взглядом, просто довольная тем, как складывалась ее жизнь.

Джеб вошел в полосу света, которую отбрасывала лампа. Мэг перевела взгляд с ребенка на него и улыбнулась.

Спроси, приказывал он себе, спроси, или так никогда и не узнаешь.

Он перешагнул порог и подошел к довольной парочке.

— Когда я в прошлый раз зашел к вам, вы плакали… Почему? — спросил он. Джеб нетерпеливо ждал ответа — плакала из-за него? Жалела его? Ждала его?

— Ах, это! — Мэг махнула рукой, и глаза ее сверкнули. — Да так, ничего особенного. Я подшивала ночную рубашечку Элинор и уколола иголкой палец. Я плохо переношу боль.

— Я тоже, —

со злостью сказал Джеб и ушел к себе.

Он вскакивал и ворочался всю ночь. В голову лезли разные мысли. Пищу им давала действительность. Мэг и я. Мы с Мэг. Что-то не позволяло ему заснуть. Во всю мощь в Урбанне хозяйничал шторм, но это его не очень волновало. В два часа ночи чья-то рука опустилась ему на плечо. Он приоткрыл глаза и взглянул на циферблат, затем на высокую женщину в простой белой ночной рубашке, стоявшую у его постели. Спросонья он отодвинулся к краю своей двуспальной кровати и откинул одеяло.

— Нет, — сказала она.

Джеб открыл глаза. Он едва различал ее в полутемной комнате. За окном сверкали молнии, и завывал ветер. Джеб сел, совершенно забыв, что привык спать обнаженным.

— Что случилось? — спросил он.

— Дождь льет как из ведра, — сказала она. — Крыша протекает. Пойдемте со мной, вы поможете мне отодвинуть детскую кроватку.

Он пулей выскочил из постели. Чтобы понять драматизм слов «крыша» и «дождь», нужно прожить в этом доме всю сознательную жизнь. Так как он обычно спал голым, то было на что посмотреть. Мэг бросилась от него, закрыв рукой рот. Она не была самой неискушенной девственницей на свете. Разумеется, она видела обнаженных мужчин.

Но те мужчины ни в какое сравнение не шли с этим. Ей никогда не приходилось видеть более великолепной фигуры. Она повернулась к нему спиной.

Джеб стал извиняться, и она слышала, как он возится с одеждой. Две минуты — и он был одет.

— Порядок, — сказал он. — Передвинем малышку, раз идет дождь.

Она обернулась:

— Крыша в самом деле протекает, Джеб. Прямо как потоп. И…

— Не волноваться! Сначала спасем ребенка.

Хорошо, подумала про себя Мэг, когда в минуту опасности рядом кто-то есть. Какой он хороший человек! Она так и поступила — пошла за ним.

— Вы правы, — сказал он. — Залило, как при наводнении.

Залило настолько, что это стало беспокоить Элинор. К тому же взрослые разговаривали над ее кроваткой и разбудили ее как раз в тот момент, когда большая капля воды упала ей прямо на нос. И она начала громко протестовать. Мэг бросилась под струи воды, лившейся с потолка, чтобы взять малышку на руки.

— Здесь ничего уже не сделаешь, — сказал Джеб. — Возвращайтесь с ребенком в мою комнату. Я посмотрю, удастся ли мне передвинуть кроватку, а вы тем временем чем-нибудь займитесь.

Мэг с Элинор на руках вышла и тотчас вернулась.

— Я уложила ее в вашу постель, — сказала она. — Давайте помогу вам передвинуть кроватку.

— Не стоит даже пытаться, — покачал головой он. — Все промокло — от матрасика до одеяла, включая пружины и гайки. Я спущусь и втащу манеж, в нем Элинор спокойно проспит всю ночь.

Он быстро сбежал вниз по лестнице.

Манеж, подумала Мэг. Ей бы и в голову такое не пришло!

Она села на свою кровать, но тут же с криком вскочила — ее постель промокла еще больше, чем у Элинор.