ПРОДЮСЕР-САН, том 1: я оказался в корпорации, где меня ненавидят
Шрифт:
— Спасибо, Рюичи-сан, — повторилась она. — Мне очень этого не хватало. Знаете, уже сто лет никто меня не ругал. Мне всё можно. У меня есть деньги, я делаю, что хочу… и хоть бы кто уязвил меня в том, что я веду себя неправильно. «Непрофессионально», как сказали вы. Да, всё верно. Я именно непрофессиональное ничтожество. Что я умею? Петь и танцевать, и всё. За столько лет ничему больше не научилась, хотя… учили. Хотите, я почитаю вам свои стихи?
— Как пожелаете, Томоко-сан.
— А, впрочем, неважно, — махнула она. — Едем на прослушивание. Вы же — ик! — сказали, что оно сегодня? Идёт. Я должна быть профессионалом. Я должна
Она принялась трясти меня за плечо.
— Послушайте, Томоко-сан, — запротестовал я, ошарашенный её неожиданным напором.
Девица вдруг подскочила и с грацией бросилась мне на шею. Она плотно обхватила меня руками, отчего я почувствовал каждый изгиб её тела на своём, и движением заправского борца повалила на диван. Оказавшись сверху, Томоко тут же скинула с себя бретельки платья:
— Нет, мне нужно другое, — томно пропела она. — Я… давно ни с кем. Нигде. Никак. Послушайте, Рюичи-сан, я хочу вас прямо здесь. Мне нужны объятия. Я люблю ощущать мужчину внутри себя, а вы… вы….
Я не стал говорить Томоко, что мне семнадцать, ибо знал, что это бесперспективно: я мог себе представить любую реакцию от «меня что, поставили работать со школьником?» до «да мне плевать, если честно». Дело было совершенно в другом: мой первый и единственный школьный роман закончился печально. Я ухаживал тогда за Цучи-семпай, звездой нашей баскетбольной команды, и однажды, после концерта, на котором я блестяще исполнил песню её любимого аниме-героя, набрался смелости и признался ей в том, что Цучи-сан мне нравится. К моему удивлению, пение сработало: мы несколько раз погуляли по торговому центру, поиграли на танцевальных автоматах, я купил ей великолепную игрушку в виде большой плюшевой акулы и уже надеялся, что на следующем свидании мне перепадёт поцелуй. Тем страшнее для меня было известие, которое принесла моя одноклассница, вернувшаяся после физкультуры:
— Рюичи, там Цучи… я не поверила своим глазам, но, может, тебя это заинтересует?
Ворваться в раздевалку я не осмелился, но взобрался по забору к окну второго этажа, лишь чтобы увидеть, как моя девушка млеет от поцелуе в шею и извивается в объятиях капитана баскетбольной команды. Точнее, капитанши: двухметровой спортсменки с Хоккайдо, перешедшей в школу в начале учебного года.
— Прости, Рюичи, — сообщила мне Цучи, когда я встретил её после школы. — Но мне правда нужно другое. Не то, что я могу получить от тебя.
Совершенно логично, что идея получить свой первый поцелуй от пьяной девушки (женщины) на несколько лет старше меня, казалась мне… непривлекательной. Я знал, что я непременно об этом пожалею. Тем более, что «Человека-бензопилу» я тоже смотрел.
А своему чутью я привык доверять, хотя и нависающие надо мной груди и руки, пытающиеся нашарить пуговицы на моей футболке, пытались разбить мою решительность.
— Нет-нет, так не пойдёт, — сказал я, сталкивая с себя девицу. — Будет непрофессиональным начинать отношения с такого, Томоко-сан.
— Мне неинтересно, я просто хочу! — заявила она, сопротивляясь моим рукам. — Сделайте это, Рюичи-сан!
— Сделаю, но потом, — пообещал я.
Я встал с дивана, набрал Намию и в красках обрисовал ей сложившуюся ситуацию. Начальница думала несколько секунд, затем выдала — «приводи её завтра на прослушивание, если не явится — ответственность на тебе»,
Крепко выругавшись, я отправился на улицу. Меня встретил давешний амбал-охранник и вежливо осведомился:
— Как там ваша протеже?
— Нужно увезти пьяное тело домой. Было бы неплохо, если хостесс закажет такси, — поведал я. — Кстати, если она не впервые здесь дебоширит — поведайте, кто оплачивает счёт? Там прилично набралось.
— А, это, — кивнул охранник. — Да не беспокойтесь, мы его напрямую семье выставляем. Сейчас мы её водителя вызовем.
Я мысленно возрадовался, что мне не придётся сейчас улаживать денежные вопросы, и отправился проведать пьяный осколок несостоявшейся звезды: Томоко громко храпела, распластавшись на диване.
Глава 7. Созвездие мечты
Гурудзи едва не умер со смеху, когда наконец соизволил появиться с вязанкой чистых рубашек: несмотря на громкие протесты по телефону, я вызвал прогнившего монаха в кафе — неподалёку от ресторана, в котором бушевала пьяная Томоко. Пока он расправлялся со стопкой парфе и безе, которые выторговал себе в качестве компенсации, я привёл в порядок одежду, умылся, причесался и заставил официанта пересадить меня к столику возле дивана. Устроившись поудобнее, я со стонами и чертыханиями вытянул вперёд опухшие ноги, и, прихлёбывая мятный чай, поведал прогнившему монаху о событиях сегодняшнего дня.
— Если тебя уволят, приходи в храм. Старик всегда говорил, что ему нужен толковый послушник, — со слезящимися от смеха глазами заявил беспощадный Гурудзи. — Сколько ей лет, говоришь? Двадцать три? А ты не забыл поинтересоваться, что она думает про реставрацию Мейдзи? Кого она поддерживает — сегуна или императора?
Я пригрозил монаху, что если он ещё раз пошутит, то будет оплачивать счёт из своего кармана, и спросил, как он, на моём бы месте, стал раскручивать подобный неликвид.
— Я бы взял билет на Окинаву, а оттуда отправился на гребной лодке до Филиппин, — ответил он. — И не смотри на меня, как экзорцист на покойника, я серьёзен, как никогда. Есть вещи, которые сейлор-фуку исправить не может.
Я представил, как высоченная и широкобёдрая Томоко-тян танцует в школьной униформе, и застонал от боли.
— Кстати, пока тебя не было, я провёл расследование, — сообщил монах. — Мои новые друзья рассказали мне, как зовут того жирного иностранца. Не поверишь: он работает продюсером меньше месяца, но его проект, говорят, весьма перспективен. Я как раз собирался пробраться к нему на репетицию, но тут позвонил ты… не помню, что было дальше.
Я тут же уличил монаха в том, что он путается в показаниях — рубашки я заказал ещё утром, а в кафе вызвал его после обеда, отчего он смутился и принялся нести невнятную корпоративную чушь про расписание работ, график уборки и необходимость присутствовать на рабочем месте (три раза ха-ха), из чего я сделал вывод, что прогнивший монах вместо работы отправился в главное здание Химада-груп, чтобы проведать знакомых и, что меня не удивило бы, подраться с иностранцем. Свою речь я закончил тем, что потребовал от монаха клятвенное обещание хотя бы притворяться, что он ходит на работу.