ПРОДЮСЕР-САН, том 1: я оказался в корпорации, где меня ненавидят
Шрифт:
— Но песни у них великолепные, — мечтательно промолвила Вакаба, глядя куда-то вдаль, и замурлыкала под нос: — «Пусть твою руку направляет Марс, открой сердце Венере, и летит твоя мечта кометой сквозь тёмное небо». Вот в такой группе я бы хотела петь. Или писать им песни. Я хорошо стихи сочиняю, меня в школе хвалили.
Я почувствовал, что передо мной открываются новые возможности.
— Говоришь, стихи сочиняешь, — протянул я. — У меня есть для вас работа. Собирай-ка Морияму. Жду через десять минут. И напиши-ка, пожалуйста, плакат: «Томоко не входить!».
Вакаба тут же
— Начнём вот с чего, — спросил я. — Все вы уже познакомились с Томоко. Что вы о ней думаете?
Хикари смутилась, что-то пробормотала под нос, спряталась за сестрой и уткнулась в телефон. Я истолковал подобный ответ как нежелание со мной разговаривать и вызвал на ковёр Мидзу:
— Она хорошая, — неуверенно начала старшая сестра. — Только, как бы это правильно сказать. Я не понимаю, зачем ей это нужно. Она уже взрослая и на сцене никогда не пела. Зачем ей айдору? Она старше нас на десять лет. И она хочет петь?
— Сестра, не забывай про девичье сердце, — пробормотала из-за спины Хикари. — Нельзя приказать себе делать то, чего не желаешь. И всё же, я тоже не понимаю Томоко-семпай. Понимаете, Хошино-сан, айдору положено быть весёлыми. Ну, не мной положено, конечно, но айдору танцуют на сцене и радуют зрителей, которые пришли на них посмотреть. Они делятся своим счастьем. Глядя же на Томоко-семпай, кажется, что она сейчас заплачет.
— Именно так, и не поспоришь, — решительно сказала Мидзу. — Мне она нравится. С ней интересно играть и она много всего знает. Но я не могу радоваться, когда смотрю на Томоко-сан. Ей как будто больно, и она в любой момент заплачет. Понимаете? Я вообще не думаю, что она способна петь как айдору.
Я был вынужден признать, что придуманный Гурудзи эпитет «депрессивная принцесса» бил в самую точку.
— А вот я не согласна, — заявила Вакаба. — Томоко-семпай не похожа на айдору-девочку, это правда. Но знаете, как иногда говорят фанаты? «Наша любимая Мика — настоящая богиня».
— Химефу — настоящая богиня, — усмехнулся я.
— Вот-вот! — подхватила Вакаба. — Они так льстят и пишут всякие глупости, чтобы их заметили. Разве девочка из соседнего дома похожа на богиню? Нет, конечно. А вот Томоко-семпай похожа. Когда она выпрямляется, стоит и смотрит на меня своими огромными чёрными глазами, мне не по себе. Ни одна учительница в школе так не может посмотреть. Даже Намия-сан так не смотрит. А когда она начинает нервничать…
Вакаба запнулась, оглянулась вокруг и прошептала, что я едва её слышал:
— Тогда я вообще боюсь её сильно и думаю, куда бы сбежать. Нет, правда, она очень грустная и страшная. Но не говорите Томоко-семпай, что она такая. Она очень хорошая. Я правда её люблю.
Мы разговорились с девочками из Мориямы и принялись прикидывать, какой божественный образ подошёл бы Томоко, что перетекло в игру в «группы», и мы принялись по очереди называть айдору-бэнды и исполнительниц разных лет, которые начинались на последний слог предыдущих.
— Onna no byou! — выпалила Хикари в очередной раз. — «Женские болезни»!
— Сестра! — сжалась Мидзу. — Ну не при мальчиках же!
— А что не так? — возразила Хикари, но тут же замялась: — Это же не про это, ну… эччи. Это про другое. Там знаете, одержимость, ведьмы. Девочка родилась наполовину призраком и не могла обнять своих родителей. Королева принесла в жертву половину королевства, чтобы увидеть свою умершую сестру, а ангелы спустились с небес и покарали вторую половину за её грехи.
Девочки разговорились о древней, полузабытой группе конца нулевых. Вакаба вспомнила, что когда-то тоже их слушала, и их тёмные лиричные песни повлияли на молодую впечатлительную девочку, хотя, конечно, не так сильно, как Necronomidol (кладбищенско-готическая группа с тёмными песнями про эзотерику под минорные металлические рифы).
— Но ведь «Женские болезни» — это не айдору, как мы их сейчас понимаем?
— Не совсем, — сказала Хикару. — Они больше походят на рокеров. А их концерт — на театральное выступление. Посмотрите потом, Хошино-сан. Я могла бы представить себе Томоко-семпай в этой группе.
— А давайте посмотрим? — предложила Вакаба. — Я слышала песни, но представления ни разу не видела.
Я нашёл запись концерта «Onna no byou». От крошечной цифры просмотров в сто тыясч за десять лет мне стало больно. Концерт концептуально напоминал рок-оперу и назывался «Легион угасающих голосов». Мне не сразу удалось определить их жанр: музыка, под которую выступали «Девичьи болезни», едва ли был тяжелее, чем обычный танцевальный поп-рок с примесью симфонического металла.
Певицы в белых платьях разыгрывали на сцене представление про жестокую ведьму Эйлин. Ведьма жила в башне из слоновой кости посреди белой пустыни и коллекционировала невинных юношей и девушек, над которыми жестоко издевалась, коллекционируя «последнее мгновение, когда личность им ещё принадлежит, но они уже падают в пропасть безумия».
Наконец пара близнецов сумели сбежать от ведьмы и пустились на тропу отмщения, чтобы вытащить остальных заключённых. По пути они встречали других героев: выращенного волками мальчика, который случайно убил своих родителей, и девушку-монахиню, которая потеряла голос, когда ведьма разорила её родной город, с пророчеством «когда ты меня увидишь, обретёшь голос вновь». Четвёрка героев образовала «Легион» и отправились мстить ведьме. Отчаявшиеся странники добрались до башни и нанесли ведьме карающий удар, лишь чтобы выяснить, что ведьма умирать не собиралась. Всё затеянное было лишь игрой, ради которой она оживила давно замученных близнецов и отправила бороться сама с собой, с циничностью прожжёного кукловода. Счастливой концовки, разумеется, предусмотрено не было.