Проект «дельта»: вторжение деструктов
Шрифт:
– Знаете, лучше мне остаться здесь, - «чёрный» провёл рукой по правому надбровью. Взглянул впервые с просветлевшей, почти духовной улыбкой на икону Спасителя под сияющей лампадкой в правом, «красном» углу. – С вашего позволения. Тут мне – покой. И Ангелы поют. До встречи, Тэолл.
– До встречи, тумари… - начал было Миша, но, глядя в тающую улыбку и просветлевшие глаза «чёрного», понял – откровение пошло…
***
«…Командир разведвзвода мотодивизии СС «Рейх» унтерштурмфюрер Ральф Вильдсберг
Моторизованный взвод, используя десяток мотоциклов «цюндап» с турельными пулемётами, а также две восьмиосные полноприводные бронемашины-внедорожники, что с трудом двигались по русскому бездорожью, медленно продвигался впереди основных сил. Пока очаги сопротивления не встречались. Отдельные группы отступающих большевиков в грязных мокрых шинелях и спутанных обмотках они видели издалека, но ради секретности миссии не открывали даже тревожащий огонь. Как результат, одна из этих групп (человек 13) вообще не попыталась скрыться. Другая насчитывающая около роты, с маленькой противотанковой пушкой, напоминающей 37-мм «Бофорс», что тянула упряжка лошадей, принялась нехотя «рассасываться» с размытой дождями и разъезженной до того колеи в мокрый хвойный лес. «Жаль, дружище, что нельзя вызвать огонь артиллерии, - клацнул всеми имеющимися в наличии зубами, которых было за тридцать, гауптштурмфюрер, что вёл артиллерийскую разведку и следовал в одной с ним радийной бронемашине. – Батарея 15-см гаубиц уже заняла позиции в шести километрах. Они бы накрыли этих Иванов в два счёта. Жалею…»
Идиот, подумал тогда Вильсберг, удовлетворённо при этом кивнув.
Лишь одна группа русских окруженцев, что попалась среди широкого луга со стогами убранного сена, словно заранее сговорившись, сбросила с плеч винтовки, стала расстёгивать широкие брезентовые ремни с подсумками. Высунувшись из люка на башне, Вильсберг подал команду: двое мотоциклов, барражируя меж скирдами, приблизились к сдающимся. «Пусть парни позабавятся – прикончат их холодным оружием», - не унимался артиллерист, скаля свои белые зубы на широком лице. У него был явный баварский выговор, который не нравился Вильсбергу. Немного подумав, он шумно выдохнул «не стоит». Затем, открыв люк в корпусе из двух стальных створок, прыгнул обеими ногами в вязкую грязь. Согнав седока СС с люльки, уселся в сиденье и дал водителю «цюндап» команду ехать в поле.
Русские имели жалкий, отталкивающий вид. Худые и небритые, они стояли с поднятыми руками, которые заметно дрожали. Один из сдавшихся, тощий нескладный парнишка лет восемнадцати, и вовсе плакал. Вильсберга передёрнула от ненависти, переходящей в плохо скрываемую жалость. Победителя к побеждённому. Плачущий хоть и похож был на еврея, но… Унтерштурмфюрер, зевнув, провёл пальцем по надбровью. Затем поправил огромную деревянную кобуру с десятизарядным «маузер», что выдавались офицерам СС и особенно разведчикам из-за нехватки пистолет-пулемётов и почти полного отсутствия самозарядных винтовок. У ног этого хлюпика, что стал медленно сползать на колени, как раз лежала такая: с массивным поршневым затвором и тускло-железной газоотводной трубкой над каналом ствола. Из деревянного казённика торчал прямоугольный магазин, исцарапанный, надо полагать, о бровку бруствера. Словно уловив ход мыслей, сидящий за одним из мотоциклов пулемётчик, ухмыльнувшись под своей
С другими происходило не лучшее. Самый пожилой из мужчин, с тремя металлическими угольниками в защитных петлицах стал мелко креститься. Его скуластое, поросшее клочьями бурой щетины лицо, словно не принадлежало этому миру.
– Русски! Сдавайст! – Вильсберг протянул скуластому листовку, служившую пропуском (на обратной стороне) через германские позиции. Она предписывала (на лицевой) достойное содержание в лагере для военнопленных и последующую отправку, если эти «унтерменши» пожелают, в Европу.
– Сталин есть капут! Комиссарен? – он ткнул пальцем в перчатке.
– Какой там…
– Большевикен?
– Какой там…
Русские заметно ободрились. На их исхудалых грязных лицах появилась уверенность.
– Русски мужик! – оживился знавший в группе русский роттенфюрер, что в 20-х работал по обмену в России. – Топай домой. Если хотеть, то можно топать на германски армий. Там давать кушайт. Давайт курить. Поняль? Тогда есть бистро – шнель ком…
Скуластый с видимой неохотой принял из рук листовку. Отпечатанная на плохой синевато-серой эрзац-бумаге, она мгновенно оказалась смята и уложена в косо прорезанный шинельный карман.
– Если хотеть убить юден – получайт… брод, - Вильсберг расстегнул кобуру «Вальтера». – Ти есть хотеть?
Эта идиотская мысль посетила его внезапно. Совершенно некстати.
– Не-а, - мотнул головой скуластый с треугольничками. – Не надо нам.
Они, молча, подобрав свои тощие вещмешки, удалялись без оружия к кромке леса. В нос и голову бил запах одуряющей зелени. А вставший на колени в тёмную рыхлую землю то ли русский, то ли еврей теперь уже не причитал. Он покорно ожидал своей участи, не поднимая головы. Она была у него остроконечная, с узко выдвинутым затылком.
Перед тем как уходить, Вильсберг сделал знак – роттенфюрер подобрал самозарядную винтовку. Рывком он поднял с колен её бывшего хозяина, заставив снять брезентовый ремень с подсумками, где звенели обоймы с патронами в серой масляной бумаге. Один из «шутцеров» СС (в чёрном ордене практиковались вне строя панибратские отношения), отставив к ноге венгерский карабин образца 1913 года, вынул было из ножен штык-нож. Глазами подмигнул роттенфюреру, что следовало бы… Но Вильсберг тут же осадил наглеца. Разведка это не чёрт возьми, а разведка. А карательными акциями пусть занимаются оперативные команды СС и полиции. Там, в энзацгруппах и зондеркомандах, немало специалистов по уничтожению неполноценной расы. В польском воеводстве они за час расстреливали сотни. А разведчики – не каратели чёрт возьми. Хотя…
– Ступай. Ком, - сказал Вильсберг. – Если тебе повезёт, останешься жив.
Он хотел прибавить к сказанному о своей матери, которая работала в еврейском богатом доме горничной в 30-м и которую там обсчитали, не додав жалования, но вовремя остановился. Не все же такие ублюдки как эти Крофманы или Кроффенберги? У него у самого в далёком детстве были друзья евреи. Вместе играли в мяч. Бегали купаться на речку. Вильсберг даже был влюблён в соседку-Сару. Где она сейчас? Знать бы…