Проект «Пианист»
Шрифт:
Эрни посмотрел на вторую гостью. Хани улыбнулась и кивнула.
– Точно. Просто невероятно.
– Прости, Эрни, я совсем позабыла про манеры! – воскликнула Люсиль. – Это Ханисакл.
– Твоя… внучка? – с надеждой спросил Эрнест.
– Нет. Хотя по сути да, – ответила Люсиль.
– Я оставлю вас вдвоем? Схожу попью чаю.
Люсиль кивнула, не выпуская руку брата.
– Хорошо. Нам о многом надо поговорить, да, Эрни?
Хани вышла из дома и обнаружила сидящую на ступенях Кэрол. Та обернулась на звук открывшейся двери.
– Пусть побудут вдвоем, – кивнула назад Хани.
– Да, им столько нужно обсудить. – Кэрол закурила сигарету и протянула пачку Хани.
Та покачала головой.
– Нет, спасибо. Ничего, если я присяду?
Кэрол убрала пачку в карман плаща и махнула рукой.
– Да пожалуйста.
Хани плюхнулась рядом, и Кэрол переложила сигарету в другую руку, подальше от гостьи.
– Извините. Дурная привычка. Они ментоловые, хотя какая разница. Эрни меня за них уже столько лет шпыняет.
– Вы давно у него работаете?
Кэрол кивнула.
– Уже лет двадцать. Он мне ближе, чем моя родная семья.
Хани провела пальцем по трещине в ступени. Похоже, они тут прощупывают друг друга так же, как Эрни с Люсиль внутри дома. Прямо как боксеры и их помощники по разным углам ринга. Хани прекрасно понимала, что такое, когда друзья ближе родных: Люсиль и Мими уже несколько лет выступали в роли ее приемных тетушек.
– Жаль, что вторая сестра не смогла прийти, – тихо заметила Кэрол.
Хани постаралась подобрать нейтральные слова.
– Для них обеих письмо Эрни стало потрясением. Мими придет. Она… упряма, вот и все. Думаю, ее ошеломила сама новость о том, что у их матери был еще один ребенок.
Кэрол склонилась и выкинула сигарету в спрятанную у стены пепельницу. Помощница явно частенько тут курила.
–
Хани смущенно нахмурилась.
– Можно узнать, почему он не попытался встретиться с ними раньше?
Кэрол повернулась к собеседнице.
– Он пытался. Написал своей матери. Их матери.
– Правда? Но…
– Она ответила. Написала, что не желает с ним общаться. Что оставила все это в прошлом и не желает откапывать обратно на свет божий.
– Ого. Как печально.
Мими и Люсиль наверняка тоже будут в шоке, узнав о поступке родительницы.
Хани с Кэрол еще посидели на солнышке, каждая переваривая услышанное.
– А Эрни всегда пользовался коляской? – спросила Хани, пытаясь ради подруг разузнать о жизни их брата.
Кэрол покачала головой.
– Ранило во время войны. Ему тогда было двадцать три. С тех пор он инвалид.
– И никогда не женился, не завел детей? – осторожно поинтересовалась Хани, боясь, как бы ее расспросы не показались бестактными.
– Нет. Он почти не покидал дом. Так жаль. Эрни провел здесь всю жизнь, запершись после войны в личной башне из слоновой кости. Пришел домой, закрыл двери – и все.
Хани покачала головой. Эрни казался добрым, приятным человеком. Какая несправедливость, что он стал затворником. У нее на глаза навернулись слезы. Эрни уже не помочь, но будь она проклята, если позволит Халу обречь себя на такое же существование.
– Насколько я знаю, его приемные родители были хорошими людьми, но больше у него никого не осталось, – продолжила Кэрол. – Я единственный его собеседник, кроме физиотерапевта, который приходит днем. – Ее лицо помрачнело. – Здоровье Эрни уже не то, что прежде.
Бедняга. Похоже, жизнь крепко его побила. Как же здорово, что ему хватило мужества написать Люсиль и Мими, и как жаль, что последней сейчас тут нет. Оставалось надеяться, что она изменит мнение после того, как Люсиль ей все расскажет.
– И все-таки, почему он решил снова испытать судьбу? Сейчас, после стольких лет?
Кэрол тяжело вздохнула и опустила глаза.
– Как я и говорю, его здоровье не очень, и лучше уже не будет. Он одинокий человек.