Проект «Пианист»

Френч Кэт

empty-line/>

Наконец заметив ее, повар резко обернулся и с тяжелым акцентом спросил:

– Что?

Судя по внешности и гневно торчащим усам, он приехал из Испании или Мексики. Невысокий мужчина – кое-кто даже назвал бы его коротышкой, – то, что не добрал по росту, компенсировал в ширине.

– Что тебе надо, женщина? – заорал повар.

Хани стала осторожно приближаться, поглядывая на сковородку – как бы по голове не

прилетело.

– А вы не могли бы ее опустить? – начала она, припомнив все просмотренные сцены с переговорами по освобождению заложников.

Повар так уставился на свое орудие, будто только его заметил.

– В смысле эту сковородку?

Хани кивнула и нервно улыбнулась.

Повар перевел взгляд со сковороды на нее, потом на Стива… и снова начал рычать.

– Тааак. – Хани просигналила помощнику отступать в сторону задней двери.

Дважды повторять не пришлось. Словно худший герой в истории, Стив ринулся на свободу и бросил Хани разбираться с поваром. Она поспешно захлопнула за ним дверь.

– Ты чего творишь? – заорал повар и с грохотом швырнул сковородку на стойку.

Хани подскочила, но так и осталась защищать выход.

– Вы его напугали.

– А он кто – мужчина или мышь? – У повара от возмущения аж подбородок дрожал. – Все утро только мне и говорил: того не делай, сего не делай, то им не понравится, се не понравится. – Он схватил целый чили. – А вот это им, видите ли, точно не захочется!

Повар откусил половину стручка и принялся жевать.

– Моя мама в Мексике их на завтрак ест, а ей сто три года. – Он кинул в рот остаток стручка, проглотил и с отвращением махнул в сторону столовой. – Эти люди пресные. Я пытаюсь приправить их жизнь, а этот мальчишка… – метнул он убийственный взгляд в окно, – мне не дает. Кто здесь главный – он или я? Мой чили кон карне завоевал три перца на Чихуахуа Чили Эвордс 2010. Три перца!

Повар схватил еще три стручка, разом сунул их в рот и принялся спокойно жевать. Хани потрясенно смотрела на этот смертельный номер.

– Может, вам стакан воды дать? – шепотом спросила она, когда у повара по щекам полились слезы.

Он выплюнул семечко.

– Я плачу не из-за чили. Чили прекрасны. А вот мое сердце разбито. Разбито людьми, которые сделаны из бумаги и едят пресную пищу. – Повар с такой быстротой ударился в сентиментальность, что и камень бы разжалобил. – Я плачу потому, что скучаю по маме. Я должен вернуться домой и поцеловать ее морщинистую щеку. – Промокнув слезы фартуком, повар снял его и повесил на стул. – Я ухожу. Сию минуту. Поеду повидаюсь с мамой.

–

Но…

Он остановил ее взмахом руки.

– Моя мама. Я ухожу.

– В Чихуахуа? – недоверчиво уточнила Хани. Повар коротко кивнул. – А как же ужин?

– Я приготовил чили, – махнул он на бурлящий на плите чан. – Кожа-и-кости знает, что с ним делать.

Видимо, речь шла о Тощем Стиве. Вот только этим блюдом можно было краску со стен сводить. Хани беспомощно смотрела, как повар закинул сумку на плечо и выплыл из кухни – правда, вернулся и прихватил свою связку перца. А потом снова ушел – теперь окончательно.

– Мы не можем это подавать, – сообщила Хани вошедшему Стиву, отважившись попробовать блюдо на кончике ложки и тут же схватив стакан воды. – Есть идеи, как его смягчить?

Стив покачал головой, свел брови в единую монобровь и спустя целую минуту напряженных размышлений выдал:

– Нет.

Хани глубоко вздохнула и попыталась что-нибудь сообразить.

– Водой?

– Неа. Тогда просто суп получится.

Пожалуй, он прав, но это натолкнуло Хани на мысль.

– Суп? А у нас есть томатный суп? Может сработать.

Стив подумал и кинулся рыться в буфете. Выставив на стойку четыре большие банки с супом, он обернулся к Хани.

– Стоит рискнуть. Все выливать?

Хани кивнула. Даже будучи полным «чайником» от кулинарии она знала, что чили надо посильнее разбавить. Стив опустошил банки в чан.

– А теперь попробуй, – приказала Хани.

– Почему я?

– Ну ты же шеф-повар.

– Не люблю чили, – пробормотал Стив.

Хани вздохнула и взяла ложку.

– Отойди.

Содержимое существенно изменилось: стало вязким и кроваво-красным, до ужаса напоминая останки сбитого на дороге животного. Сама бы Хани такое есть не решилась и в душе искренне посочувствовала резидентам. Она осторожно зачерпнула «суп» ложкой, попробовала, покачала головой и прохрипела:

– Не особо помогло.

– Что же нам делать? – горестно прошептал Стив. – Уже почти два. Если к половине пятого мы ничего не придумаем, нас линчуют.