Проект «Убийца». Том 2
Шрифт:
Леон выглянул за плечо женщины, Арлин прошмыгнула мимо неё, ворвавшись в квартиру. Но застыла, застав бардак. Она наступила на сломанные часы и похолодела от ужаса, обернулась к Леону, стоящему в дверном проёме, увлечённому разговором с полицейской и, отодвинув часы ногой в уголок, бросилась в спальню.
– Меня не было дома все дни, – ответил в оправдание Леон. – Что вам от меня нужно?
– Вас вызывает на допрос Куинн. Это очень срочно, касается дела Потрошителя.
– Я приду завтра.
– Но, – попыталась возразить полицейская.
– Я сказал: я приду
Время стихло, но не ярость, поселившаяся в сердце, оставшаяся осадком вкуса рвоты поперёк горла. Леон вошёл на кухню. Арлин сметала осколочный сор веником, который купила месяц назад их совместной жизни. Она послушно молчала, как боязливая жена, страшившаяся праведного гнева разгорячённого супруга. В другой час Леона постигла бы целая тирада нотаций о разведённом бардаке только из-за груды сваленных в угол грязных носков. Но не развороченная квартира. Леон присел на целый стул у края стола. По привычке. Его центр до сих пор занимал призрак Калеба Гаррисона. Даже сейчас казалось, что фантом испивал любимый чай с бергамотом, на аристократический манер оттопырив мизинец, и посмеивался над ним. Голос Арлин прорвался не сразу. Леон вздрогнул, вслушиваясь в чушь, которую она несла, чтобы успокоить саму себя или сгладить воцарившуюся между ними неловкую тишину.
– Я нашла в Интернете путёвку – круиз на два месяца, ещё и по скидке. Теплоход отходит из Атлантик-Сити. Билеты лучше заказать заранее. Весна не лучший сезон, но всё же. Это было бы здорово – ты и я. Никакого Чикаго, приставучей полиции и призраков прошлого.
– Арлин, – перебил её Леон. – Что в моей квартире делают часы?
– О чём ты?
Сломанная кофеварка отправилась в мусорное ведро к разбитым тарелкам. Дверца раздолбанного шкафа висела на петле, покачиваясь, как лист на ветру. Ещё немного и она упадёт с грохотом. Только сейчас, постепенно приходя в себя, Леон смог оценить масштаб разрушений. Половину квартиры придётся выкинуть на свалку. Не спасла бы ни клининговая служба за славные чаевые, ни шлюхи-горничные.
– Я о грёбанных часах, которые были напичканы по всей квартире, – иступлено прорычал Леон, сжав кулак.
– Леон, я не понимаю. Я никогда не видела в нашей квартире часов. Меня это немного напрягало, но ты был против, поэтому…
Леон пропустил сделанный акцент на слове «нашей», как будто они прожили вместе целую вечность, пережив несколько угроз развода.
– Я об этих часах! – Леон подскочил, указав на пустое место, где минутами ранее лежали сломанные часы, найденные за кукурузными хлопьями – ничего.
В коридоре тоже пусто. Не было улик преступления ни в гостиной, ни в библиотеке, ни в спальне. Леон заново переворачивал квартиру вверх дном, откидывал разломанную мебель и разбитую посуду. Но треклятые часы как сквозь землю провалились.
Схватившись за голову, юноша безумно захохотал, чувствуя, как рассудок окончательно покидает его вместе с жалкими ошмётками нервной системы. А вкрадчивый, успокаивающий голос Арлин за спиной подливал масло в огонь –
– Леон, об этом я и говорю. Тебе нужно отдохнуть от всего. От работы, от учёбы, от Чикаго. Купим билеты, сменим обстановку. Нам необходимо покинуть зону комфорта, пока она не свела нас с тобой с ума.
– Я видел их! Видел! Они были здесь!
– Ты переработался, – ласково произнесла Арлин, нежно дотронувшись до его плеча. – Целую неделю без выходных, так нельзя.
– Меня не было три дня!
– Тебя не было неделю, Леон.
– Меня не было три дня! – в разрез спокойному тону Арлин вскричал Бёрк.
– Ты теряешься во времени. Завтра ты никуда не пойдёшь. Мы отдохнём, хорошо? Сходим в банк, снимем деньги, чтобы с ними ничего не случилось, и купим билеты в круиз.
– Мне нужно закончить проект!
– Тебе нужно выпить успокоительное и немного отдохнуть, – Арлин ласково погладила его по раскрасневшемуся разгорячённому лицу, поцеловав в уголок губ. Среди сваленных журналов за прошлый год и перевёрнутого сахарного печенья лежал пластмассовый пузырёк пилюль. Арлин открыла коробку, обнаружив пустое дно.
– Что?! Твои таблетки закончились? Почему ты не сказал мне? – с упрёком выкрикнула Арлин, едва не топнув ногой. В голосе её проскользнули истеричные нотки, отразившиеся на перекосившихся чертах лица. – Как давно ты не пьёшь их?
– Я не помню, доктор Кэмпбелл запретил мне их пить, – автоматически ответил Леон.
– Леон, ты должен был мне сказать. Это не шутки, нельзя резко слезать с…бросать принимать медикаменты. Это я тебе говорю, как дочь врача. – Арлин пустилась в заумную речь, включив сентенциозную мамочку, очень смахивающую на подделку Рейвен Кейн. – Боже, ты же пропадёшь без меня! Кто о тебе позаботиться, если не я? Я найду таблетки. У меня где-то был запас. Ты проспишься, и завтра утром мы пойдём в банк. Вот увидишь, отдых за границей пойдёт тебе на пользу.
– Заткнись! – разъярённо вскричал Леон и швырнул сохранившуюся статуэтку глиняной кошки в стену.
Статуэтка разбилась вдребезги над головой задрожавшей Арлин. Она разом испугалась и успокоилась. На глазах выступили слёзы, а коленки подкосились от страха. Арлин упала на колени, горько зарыдав.
В миг протрезвев, Леон оробел. Кровь отхлынула от головы. Мир в чёрно-красных оттенках обрёл привычные естественно-тусклые оттенки. И вместо застелившей глаза пелены ярости Леон увидел рыдающую на коленях девушку, которую незаслуженно обидел.
– Прости меня! Прости, пожалуйста! – Леон бросился к ней на колени, крепко прижав к своей груди, вымаливая прощения. – Я не знаю, что на меня нашло. Ты права, я просто переработался. Мне нужен отдых.
Мокрое пятно расплывалось на его плече, Арлин привалилась щекой к его груди, позволив обнять себя. От неё пахло моющими средствами и цветочными духами – почти успокаивающим эффектом как от ароматических китайских свечей.
– Брось уборку. Не надо ничего делать. Я сам виноват. Давай ляжем спать, а завтра встанем пораньше и сходим в банк, снимем деньги и закажем билеты.