Проект «Убийца»

Петерман Анна

– Что-что ты делаешь? – взметнув бровями, Кейн издала истеричный смешок на грани больного смеха.

– Веб-проституцией занимаюсь.

Повисло неловкое молчание, в котором каждый осознавал услышанное. Слова – вывернутое наизнанку нижнее бельё, которого Адам нисколько не стеснялся.

– Фу, какая мерзость! – первой отреагировала Рейвен, высокомерно поморщившись, как аристократ столкнувшийся лоб в лоб с чернью.

– Вот оно! Вот оно! – восхищённо увещал Гаррисон. – Я понял, чему хочу посвятить свою жизнь! Веб-проституции! Теперь у меня три сложных выбора между Президентом США, основателем секты и веб-проституткой! Ох, нелёгкий же выбор!

– Прошу тебя, скажи, что ты шутишь, –

со сдержанной скромностью взмолился Леон, и неясно было к кому именно обращены слова – Гаррисону или Спарксу.

– А что, боишься однажды набрести на чат с Адамом? – осклабился Калеб.

– Какие вы злые, каждому своё, – с мудрейшей скромностью изрекла Эванс, – кто-то должен этим заниматься.

– Вот так и знал, Линор! – подхватил Гаррисон. – Ты только строишь из себя скромницу, а сама зависаешь на таких сайтах под мужским именем и следишь за дрочащими мужиками! Я прав, прав?

– Так мне заходить в чат? – прервал дискуссию Адам, повысив тон.

И дождавшись молчания, расценённого как знак согласия, щёлкнул по строчке чата «Беседка из костей», участником которой выступал «Потроха Резака» и новоприбывшая жертва «Сэт Дин».

Сэт Дин зашёл в чат.

Потроха Резака: Какой слон без носа?

Сэт Дин:?

Потроха Резака: Какой слон без носа?

Сэт Дин: Шахматный.

Потроха Резака: По какому пути ещё никто никогда не ходил и не ездил?

Сэт Дин: Это ты убийца?

Потроха Резака: Твоя роль отвечать, моя – задавать вопросы.

Сэт Дин: Если я отвечу на все вопросы, что мне будет?

Потроха Резака: Выживешь.

Сэт Дин: Ты лжёшь.

Потроха Резака: По какому пути ещё никто никогда не ходил и не ездил?

Сэт Дин: Заладил! Шарлатан!

Потроха Резака: Если ты не ответишь на вопрос, умрёшь через тридцать минут.

Сэт Дин: Я засекаю время.

Потроха Резака: По какому пути ещё никто никогда не ходил и не ездил?

Сэт Дин: Приезжай к нам на тусу, поиграем с глазу на глаз.

Потроха Резака: Я поиграю с твоим сердцем через двадцать восемь минут.

Сэт Дин: По строящейся дороге?

Потроха Резака: По какому пути ещё никто никогда не ходил и не ездил?

Сэт Дин: В рот тебя ебал!

– Тревис, ты нас прости, – с искренним сожалением прошептал Калеб, всё это время следящий за перепиской из-за плеча Спаркса. – Но нас по ходу вычислили по IP-адресу. Потроха Резака написали твой адрес и грозятся прийти через двадцать минут.

– Что?! – ошеломлённо воскликнул Лэмб, открывая окно, чтобы хоть немного проветрить помещение. Он подскочил как ужаленный к компьютеру, у которого столпились друзья, оттолкнул Калеба и вперился блестящим от страха взглядом в монитор. Но Адам продолжал бессмысленную переписку, где не упоминался адрес Лэмба. Гаррисон хрюкнул от смеха и мерзко захихикал, упиваясь реакцией Тревиса: страх сменился удивлением, которое переросло в злость, выразившуюся в желании познакомить Гаррисона со вкусом своего кулака.

– Гаррисон, если сегодня ночью на этот порог явиться маньяк и убьёт меня, клянусь, я стану духом мщения, который будет третировать тебя всю оставшуюся жизнь.

– Расслабь булки, дружище, шуток, что ли, не понимаешь?

Никто не явился ни спустя полчаса, ни час. Со временем друзья забыли о самой переписки. Компьютер переключился в режим сна, и Сэт Дин автоматически покинул беседку с Потрохами Резака.

Ближе к четырём часа утра решено было оставить квартиру Лэмба в покое, которому на утро предстояла генеральная уборка – одному или со шлюхами.

Калеб и Линор уехали на одном такси, так и не сумев уговорить Рейвен подбросить её по пути. Адам, которому было всё нипочём, благодаря ножику,

который он всегда хранил в кармане куртки, как он говорил наудачу и на случай, если понадобиться нарезать бутерброды, отправился пешком. Леон, как подобает джентльмену, проводил Рейвен до метро, убедившись, что она села в пустой вагон. Уговорить остаться у него Бёрку не удалось связи с тем, что у Кейн были планы на утро.

Улицы, погруженные в бурную ночь, представляли собой репродукцию арт-перфоманса [5] . Может, кто-то и ненавидел шум мегаполиса, но Леон любил его. Самая обыденная оживлённая улица – источник вдохновения. Поэтому он никогда не закладывал уши громкой музыкой наушников, предпочитая слушать шум дорог, скрежет шин, ропот проходящих людей, звонкий смех пьяной молодёжи, создающих какофонию из множества смешанных звуков.

5

Перформанс – форма современного искусства, в которой произведения составляют действия художника или группы в определённом месте и в определённое время. К перформансу можно отнести любую ситуацию, включающую четыре базовых элемента: время, место, тело художника и отношения художника и зрителя.

Ночной город, оживлённый музыкой из ближайших кафе и редким ветром мчащихся автомобилей.

Город никогда не спал, как и его жители.

И городские легенды. Вымышленные или реальные.

Леон свернул в сторону склада близ озера Мичиган, откуда доносился шум прибоя и клёкот чаек поутру. Стальные высотки контейнеров прятались в чернильном пологе. Редкий свет освещал путь от нескольких далеко стоящих фонарей – по ряду на каждый отсек.

Привычный путь, по которому Леон мог пройти с закрытыми глазами. Ноги сами вели его к дому, не мешая наслаждаться ночной тишиной. И хлюпающими звуками.

Словно зверь смачно пережёвывал острыми зубами смоченную вязкой слюной гниющую плоть. Леон услышал запах, прежде чем осмыслил увиденное. Запах сырости, стали и опорожненного кишечника – как заблёванный общественный туалет.

Когда желудок свело судорогой от смрада, Леон замедлился, чтобы сфокусировать усталый, пьяный взгляд на театре действий. Среди стальных коробок в свете фонарных столбов, как рамп освещающих сцену, он увидел хищника, обгладывающего жертву.

И по мере того, как он осознавал режущие, хлюпающие звуки и перезвон стали, будто ножа и вилки, Леон понимал, что перед ним не зверь – звери не могут стоять на коленях, и зверю не служат руки вместо клыков.

Лужа крови, освещённая блеклым искусственным светом, как вино, пролитое из бокала, служило им ложем.

Лязг металла, скребущий шум, треск рвущейся материи. Он вспомнил, где слышал эти звуки: так мясники разделывают ножом дичь.

Леон не хотел смотреть вперёд. Но тело остолбенело, ватные ноги отказывались двигаться, мочевой пузырь сжался в постыдном позыве, какой ощущают маленькие напуганные дети. Леон слышал собственное сердце, почувствовал молчание ночи, что стихла, как и он, боясь привлечь внимание сидящего на мёртвом теле монстра.

Это видение. Пьяный бред. Зажмурить глаза, открыть и прогнать наваждение. Но когда Леон открыл глаза, то почувствовал, как тьма растворилась в нём, обдав новым потоком ветра – бризом наступившей чужой смерти.

Серебристые пряди ниспадали до самой поясницы, повиснув над телом жертвы, пачкая кончики в крови разделанного нутра, в которое вторгалась лапа чудовища.

В его кощунственной руке остался ошмёток органа. Его когти представляли собой своеобразные напёрстки на кончиках перчатки, имеющих сходство с кошачьей лапой.