Проект «Убийца»
Шрифт:
– Не понял, – ошалел Спаркс.
– Я написал в Даркнете на всех форумах и чатах о том, что я свидетель убийства Потрошителя и нахожусь сейчас рядом с Академией искусств. Даже Потрохам Резака написал.
– Гаррисон, ты больной?! – взревела Рейвен и непроизвольно замахнулась рукой – сейчас она была готова ударить его без зазрения совести.
– Я всего лишь пытаюсь помочь доказать другу, что у него не поехала крыша!
– По-моему ты пытаешься доказать обратное, – тактично заметил Лэмб.
Разбуженная Линор приподняла голову, отлепив покрасневшую, как
Дымное, питаемое выхлопными газами дыхание Чикаго отравляло не только здоровье, но и вдохновение. Бесконечность улиц, асфальтовых рек, стеклянно-зеркальных великанов – тянущихся к небу стоэтажных пик. Кошмарная бесконечность безликих кварталов, блуждающий потоков людских тел – кровяных сосудов, текущих по артериям города. Воздух – тяжёлый, невидимый налёт на лёгких.
Как проказа на душе, как наручники для музы. В глубине души Леон ненавидел Чикаго. Он искал вдохновение в его ночной красоте сотни мерцающих огней и отблеске стёкол под лимонным светом луны. В парках, укрытых мхом зелени. В верных друзьях, идущих сейчас с ним в полицейских участок. Он слушал звон их смеха вместо собственных мыслей. Они решили направиться пешком – Леон, чтобы проветрить голову и насладиться компанией; Калеб, чтобы подразнить несуществующего убийцу.
В здание полиции они направились вдвоём. Решили, что завалиться всей ватагой будет как минимум некрасиво, что придаст их трагедии фарс.
Воздух в участке был сухой и неподвижный, как застывшее время на сломанных часах. Шум, совсем как в их аудитории – очередной Чикагский улей. Но другой. Как более высокий уровень в игре – сложнее, страшнее, серьёзнее. Леон всегда считал, что у каждого места и города есть свой запах и мелодия. Их академия – симфония кислотных ароматов из красок, ацетона, клея, фастфудов, девичьих восточных духов, травы из открытых окон, освежителя воздуха мистера Уокера, у которого аллергия была на все запахи, даже на сам аэрозольный баллончик. Участок – как провонявший матёрый мужик. В нём схлестнулся пот, духота, сигаретный налёт со вкусом кофе всех сортов.
Леон натянул воротник на нос, когда мимо них с Калебом двое полицейских провели мужчину в наручниках, с татуировкой на голом плече – на нём была надета только белая борцовка.
Леон будто осип, он скромно окликнул женщину в форме, но та промчалась мимо. Удалось привлечь внимание Калебу со второй попытки.
– Простите, страж порядка, мы по делу Потрошителя.
– Вам к Куинну, – чопорно ответил полицейский, – третий этаж, отдел убийств.
Они прошли на третий этаж, ничем не отличающийся от первого или второго. Множество столов в одном большом «офисе», точно менеджеры, а не стражи порядка, сидящие за телефоном. Леон выискивал среди табличек на столах фамилию «Куинн». Вот она, «Ф. Куинн». Он окликнул маячившего в другом ряду Гаррисона, словно без него боялся завести диалог.
Сидящей перед ними полицейский, фривольно закинувший ноги на стол, был занят слишком важным делом, чтобы заметить двух молодых
– Простите.
Полицейский поднял взгляд, неуклюже свалил ноги со стола и вытер рукавом шоколадные крошки с уголка рта.
– Чем могу помочь?
– Я хотел бы дать показания по делу Потрошителя, – скромно объяснил Бёрк.
– По делу Потрошителя? – Куинн странно сощурил глаза, как будто впервые слышал вульгарное и глупое прозвище.
– В ночь с субботы на воскресенье я стал свидетелем убийства. Я думаю, что это был серийный убийца – Потрошитель. Он совершил на меня нападение, но я смог сбежать.
– С субботы на воскресенье? Странно, я не слышал ни о каких происшествиях.
– Я же говорил! – шепнул Гаррисон, дёрнув Леона за рукав.
– Вы уверены?
– Одну минутку, я уточню у детектива Куинна.
Леон едва не спросил, разве вы сами не Куинн, но понял, что, вероятно, изначально ошибся адресом, и его послали к другому Куинну – старшему по званию. Их полицейский стремглав подлетел к другому столу, на расстоянии от них не позволяющем услышать разговор. Они бурно спорили и жестикулировали, пока детектив не указал рукой вон от своего стола. Леон не увидел в этом жесте ничего благоприятного для своей правды, но облегчение для Калеба, что он оказался прав.
Пока они спорили, Калеб толкнул друга в бок, многозначительно вздёрнул бровями и взглядом указал на лежащую шоколадку.
– Эй, Леон, давай стырим шоколадку у копа.
Леон укоризненно стукнул Гаррисона по плечу. Полицейский, лавируя меж столов и суетных коллег, примчался обратно, в сожалеющем жесте молитвенно сложив руки.
– К сожалению или скорее к счастью, в ночь с субботы на воскресенье к нам не поступала информация об убийствах. Однако я могу предложить вам написать заявление. Я так понимаю, на вас было совершено нападение? Полиция будет обязана проверить вашу наводку, хорошо?
– Да, меня устраивает такой вариант.
Полицейский подскочил к компьютеру, вбил что-то по клавиатуре, побежал к принтеру и, вернувшись с распечатанным заявлением, протянул потерпевшему.
– Заполните свои данные, адрес, контактный телефон, опишите произошедшие события и нападение на вас.
Леон оглянулся – стол их стража порядка походил на творческий беспорядок, коему позавидовал бы любой художник. Подивившись, как можно работать в таком хаосе, Леон призвал к помощи Гаррисона, чью подставленную спину использовал в качестве пюпитры.
– Скажите, так байки о Потрошителе – правда? – поинтересовался Гаррисон, придав голосу безынтересность.
Полицейский оглянулся на коллег и понизил голос:
– Боюсь, это конфиденциальная информация. Я не имею права о ней распространяться. Но будет лучше, если вы сократите ночные прогулки и впредь не будете беспечно разгуливать по складам или переулкам.
Леон в сжатом виде воспроизвёл произошедшие события с детальным описанием самого убийцы и протянул заявление Куинну.
– Благодарим за ваше внимание.