Профессор по вызову
Шрифт:
Вот и пусть теперь страдает!
— Пусть он страдает, Боженька! — взмолилась я, складывая обе руки в молитвенном жесте. — Пусть страдает, как я!
Ни в какого Боженьку я особо не верила, как и полагается ученому, но ведь не помешает же, правда? Тем более, в такую прекрасную ночь, когда каждый всплеск волн, каждый лучик лунного света напоминает о чем-то высшем, о чем-то прекрасном и неземном…
— Watch where you’re goin, you damn moron! [4] — рявкнули у меня из-под ног, и я в ужасе отскочила назад —
4
Смотри, куда прешь, чёртова идиотка!
Явно британец по акценту и внешности, весь в дредах и алкоголических пятнах по всему лицу, бездомный злобно хмурился на меня из-под банданы.
— П-простите… я не видела вас, сэр… — испуганно залепетала я по-английски, продолжая пятиться. Так вот кто кричал мне, предупреждая о каких-то опасностях! Неужели, здесь есть что-то опаснее его самого?
— Я что, стал невидимым, ко всем моим бедам? — продолжал возмущаться бездомный. — Один тут бродил вчера, теперь вторая… Это мое место, поняла?! Не вздумай тут ставить палатку!
Только сейчас я заметила, что позади бездомного возвышается уже довольно потрепанная палатка, набитая изнутри каким-то барахлом, а чуть поодаль тлеет потушенный на ночь костер и валяется дряхлый велосипед.
Я немного успокоилась — действительно, просто бездомный, а какой-нибудь не маньяк убийца. С палаткой, велосипедом — всё, как полагается. Такие редко бывают опасными. Разве что, громкими и не вполне нормальными.
— Я и не собиралась ставить тут палатку, — успокоила я его, переставая пятиться и наклоняясь, надевая туфли. — Я живу тут недалеко, в гостинице. Приехала на конференцию…
К моей полной неожиданности бомж насторожился.
— На конференцию? Ты ученая, что ли? Пиэчди? Или постдок?
— Эээ… Пиэчди по антропологии. Почти… — изумленная, что он в принципе знает эти слова, я уставилась на него.
— Эххх… — бездомный ностальгически вздохнул, снова укладываясь на мешок. — Я тоже когда-то был пиэчди. По истории. Давно уже… лет десять назад. Славное было времечко…
У меня в буквальном смысле отвисла челюсть.
— Вы? Пиэчди? Ничего себе… А… что случилось?
— В смысле? — он тоже в свою очередь уставился на меня. — А, это… — окидывая себя взглядом, пренебрежительно махнул рукой. — Да, ничего особенного… Мне еще повезло — я успел получить внж в теплой стране, теперь вот… странствую со всеми удобствами. Иногда репетиторствую онлайн, — он мотнул головой в сторону палатки, намекая на то, что у него там припрятан ноутбук и прочие приблуды для онлайн преподавания. — Иногда… даже пишу кой-чего в журналы. А приятель мой, коллега по Сент-Луису, застрял в Чикаго. Снимает конуру с какими-то бандитами, даже туалета своего нет. Крэк, мет, сама понимаешь… Какое там репетиторство? Уже небось помер, давно с ним на связь не выходил…
Мне стало страшно. До озноба, до стучащих
— Но… как же так? — прохрипела я, снова оседая на песок. — Разве вы… плохо учились, мистер? Может, вы на конференции не ездили? Или… монографии у вас не было?
Бомж хохотнул.
— А ты погугли мое имя, крошка… — он порылся в каком-то рюкзаке за спиной и бросил в мою сторону какой-то огрызок картона. — Вот… у меня даже визитка академическая осталась. Найдешь аж ТРИ монографии и два постдока, с вотакенными стипендиями каждый. У меня на защите сам Мицнер был! Так-то, девочка…
Я понятия не имела, кто такой Мицнер, но был ясно, что большая шишка.
— И всё равно вы тут… — прошептала уже окончательно севшим голосом.
Довольный тем, что вдребезги разбил мои розовые очки, бывший пиэчди усмехнулся.
— И всё равно я тут, как видишь. Как и девяносто процентов моей когорты… Нищий и безработный! А ты думала, приехала на конференцию, и всё — ты в дамках? Да в гуманитарных науках по полтыщи человек на место, вот и представь себе твои шансы устроиться хоть куда-то… Так-то, милочка… А теперь, прости, мне надо кой-чего нюхну…
Не дослушав, в захлестнувшей меня колотящей панике, я снова куда-то бежала, не разбирая дороги. Кажется, даже туфли забыла.
Мозгом я понимала, что нужно делать всё что угодно — кроме того, что собиралась. Что так нельзя, что это делает меня подстилкой, той самой продажной тварью, которую во мне увиден ОН! Но подлая женская натура требовала своего — ей было плевать на гордость, плевать на столетия женской эмансипации и феминизма. Архаичная женская натура хотела только одного — защиты сильного мужчины от всего, что с ней могло случиться в этом диком и опасном мире. Защиты моего мужчины.
Ворвавшись в лобби гостиницы и не обращая внимания на окрик портье, встревоженного видом растрепанной и босой девушки в явном шлюшеском наряде, я бросилась в сторону лестницы. Не до лифтов сейчас, благо этаж невысокий.
Взбежала, спотыкаясь и цепляясь за перила, на четвертый пролет лестницы и, не успев отдышаться, толкнула плечом тяжелую дверь из площадки. В приглушенной коврами тишине коридора паника отчего-то стала острее — а вдруг я сейчас не найду его комнаты? Вдруг я что-нибудь перепутала — номера-то не помню, только расположение… Меня забило лихорадочной, жаркой дрожью.
Чуть не падая, я рванула по коридору налево, моля бога, чтобы это была она — угловая комната Багинского, а точнее апартаменты, включающие в себя гостиную и спальню… Потому что если я ошиблась, меня точно поймают, выставят отсюда и больше я уже к нему не попаду.
А мне нужно было. Необходимо было к нему попасть прямо сейчас! Зачем — я уже не вполне понимала, действуя на чистых инстинктах, функционируя, словно в горячечном бреду…
Заколотив кулаками в плотную синюю дверь с номером «415» на круглой бляшке, я уже почти не стояла на ногах, и когда мне неожиданно открыли, провалилась всем телом в дверной проем.