Профессор по вызову
Шрифт:
Если всё прошло удачно — Белова оказывается передо мной связанная, но не тронутая. Всё-таки, какая бы она стерва не была, изнасилования, да еще и Асланом я ей не желала. Далее по моему сценарию шло предложение, от которого невозможно отказаться — либо она помогает мне разблокировать своей телефон и, я стираю на нем все следы компрометирующей меня записи, в том числе и те варианты, что она успела загрузить в облако, либо… я говорю Беловой «пока» и оставляю ее продолжать развлекаться с Асланом до самого утра.
Очень надеюсь, что до этого не дойдет, но если придется… я тоже умею быть стервой. А уж за единственного
Вариант второй — я оказываюсь перед запертой дверью, звоню в звонок… и обнаруживаю весьма раздраженную и ни черта не связанную Белову, которая только что отделалась от назойливого проститута и ждет какого-то там посыльного с доказательствами, что я порвала с Багинским навсегда. Что я буду делать в этом случае, даже не представляю себе. Наверное, всё расскажу ему сама и попрошу прощения за то, что испортила ему жизнь — ведь теперь он навсегда во власти твари, которая по моей милости имеет на него компромат.
Конечно, у меня было не так много надежды на первый вариант — судя по рассказам Багинского, у Аслана много шансов не было. И всё же, в силу его профессии, можно было ожидать, что он как минимум настойчив. Эффект неожиданности, опять-таки…
В общем, либо сегодня вечером я вымогаю у связанной и дико напуганной Беловой украденный у меня компромат и возвращаюсь под бочок к любимому еще той же ночью, либо… всё это катится в такие ебеня, что и подумать страшно.
И я уже скучала без него — без моего любимого. Уже чувствовала себя брошенной и ужасно, невыносимо одинокой… А ведь еще и часа не прошло, как я вынуждена была уехать от Багинского. При мысли о том, как он сейчас волнуется, как пытается мне дозвониться, а потом, не дозвонившись, бежит в лобби, допрашивая по очереди всю ночную смену и требуя немедленно вызвать сюда полицию, мое сердце заныло от тоски.
Ну ничего, милый… Главное, с нашей основной бедой справиться, а всё остальное загладится, забудется и простится…
Откинув голову на подголовник машины, я прикрыла глаза, стараясь не думать о моем выключенном телефоне на дне сумки. Недолго уже… Скоро всё прояснится… Скоро всё станет на свои места…
К моему удивлению, я успела даже задремать под тихую арабскую музыку из динамика шофера. Проснулась только, когда меня окликнули.
— Приехали, мисс. Как расплачиваться будете?
Я молча показала водиле карту, тот протянул мне платежный аппарат, и через минуту я уже стояла перед парадным входом гостиницы «Хилтон» — той самой, из которой мы с Багинским уехали только несколько часов назад. Вскинула руку, проверить время. Десять сорок пять — если всё сработало, Аслан уже в номере у Беловой, скручивает ее и привязывает к кровати в ожидании меня, уверенный, что всё происходит по желанию заказчицы.
Однако, никакой индикации, что план сработал, у меня не было. Равно как и уверенности в том, что я делаю. Внезапно захотелось плюнуть на всё и сбежать отсюда куда подальше, стерев из памяти и Белову, и мое новообретенное счастье… Сбежать, спрятаться, притвориться, что ничего этого не было… Уехать в какую-нибудь глушь, где меня никто и никогда не найдет. Устроиться в библиотеку и завести с десяток котов, с которыми я проведу остаток своей тихой, одинокой и спокойной жизни… А эти здесь пусть сами разбираются… без меня.
Тем более, что, скорее всего, никакого
Я снова закрыла глаза, подставляя лицо остужающему, соленому морскому бризу.
А что если всё не так? Что если Белова пустила к себе Аслана, и тот, послушавшись приказа из агентства, раздевает ее сейчас, привязанную к кровати и безмолвно орущую в тряпку, засунутую в рот? А чуть позже, не дождавшись стука в дверь, решит, что он и «сам с усам» и справится без всяких там специалисток по садо-мазо? И оттрахает связанную девицу, скажем… в зад? Готова ты взять на себя такую ответственность, а, Марго?
А что если, после всего случившегося, травмированная стерва решит всё же обнародовать запись, в которой Багинский признаётся в том, что принуждал меня к сексу, шантажируя карьерой? Да еще и свою историю с пылу с жару добавит для сгущения красок? Мол, это всё знаменитый профессор с ней вытворил, а не какой-то там неизвестный Аслан, которому она по дурости открыла дверь?
Что если Багинского уволят из-за меня или посадят в тюрьму? Уверена, что ты будешь счастлива в своем глухом краю, зная, что из-за тебя страдает твой возлюбленный? Единственный, с которым у тебя могло бы быть настоящее счастье?
Я глубоко и судорожно вздохнула, заставляя себя остановить крутящийся в голове калейдоскоп несчастий. Нет. Нет у меня выбора, кроме как расхлебывать то, что сама же заварила. Надо идти и надеяться на лучшее.
Перекинув дорожную сумку с одной руки на вторую, я решительно зашагала к парадной отеля.
— Я в номер «325», — сообщила у стойки портье, стараясь не дрожать голосом. — Передайте, пожалуйста, что пришел «почтальон Печкин».
Хмурая девица в бордовой жилетке подняла глаза от раскрытого перед ней журнала.
— Еще один Печ-кин? — осуждающе качнула головой. И подняла трубку расположенного под стойкой интеркома, одновременно набирая на нем нужный номер.
До третьего этажа я ехала в компании парочки туристов, и только это заставило меня держать себя в руках и не трястись от волнения. Адреналин зашкаливал, в душе боролись два совершенно противоположных желания — чтобы у Аслана всё получилось, и чтобы Белова прогнала его нафиг, и я не была бы ни за что ответственна. Пока доехала, уже почти начала грызть ногти — привычка, от которой избавилась перед самым поступлением в универ.
Наконец, нужный этаж — третий! Выскочив из лифта, я почти бегом понеслась в сторону увеличивающихся номеров комнат — 315, 318, 320… и вот, наконец, с левой стороны от меня — заветный, 325-й номер. Тот самый, в котором меня сейчас ждет либо Белова, либо Аслан, уже закончивший привязывать Белову к кровати. И неизвестно, что хуже.
Чувствуя, что забываю, как дышать, я медленно подняла руку со сжатым кулаком, и так же медленно приблизила ее к двери, намереваясь постучать. Но вместо стука услышала мягкий шорох от пола — незапертая дверь под нажатием моего кулака медленно и почти бесшумно отворилась внутрь.