Профессор Влад
Шрифт:
– А я по опыту знаю, что клиенты всегда опаздывают, - агрессивно добавил он.
– Встретимся лучше… ну, скажем, в центре зала метро «Комсомольская», мне это как раз по пути; я - высокий и худой, молодой, с острой черной бородой, на мне будет черная куртка и головной убор «а-ля жириновский» (тут мое сердце упало вконец: «жириновки» в том сезоне опять вошли в моду!), в правой руке я нарочно, чтобы вы уж точно не потерялись, буду держать черную кожаную папку. А вы?
– догадался, наконец, спросить он.
– Как я узнаю вас, на случай, если вы, паче чаяния, придете вовремя?
Повисла томительная пауза; давненько я не попадала в такое неловкое положение.
– На мне будет фиолетовый пуховик, - наконец, ответила я.
– Ну, а личные ваши приметы? Особые приметы?
– допытывался агент.
– Фиолетовый пуховик… - нерешительно повторила я; агент, найдя, очевидно, что показания на его секундомере уже зашкаливают, бодро затараторил: - Ну, ладно,
– после чего бросил трубку, оставив меня наедине с моими мрачными предчувствиями.
Те, увы, не обманули: добравшись в назначенное время до нужной станции, я сразу поняла, что бесполезно даже надеяться обнаружить искомое в однородной людской массе, так и кишащей высокими бородачами в кепках-«жириновках». Оставался один выход - ждать, пока агент найдет меня сам, для чего, конечно же, следовало встать точно в указанном месте; где именно - я вычислила без труда, измерив шагами длину и ширину платформы. Сложность была в другом: нескончаемый и бурливый человекопоток, на чьем пути меня угораздило оказаться, ежесекундно так и норовил всосать меня и унести в неведомые дали, - а, так как я изо всех сил противилась этому, то несколько раз меня смачно обматерила толстая тетка с огромным баулом, - впрочем, возможно, то были совсем разныеженщины… Моего терпения, усиленного чувством долга, хватило лишь на полчаса: агент не появлялся, и я с нескрываемым облегчением отправилась восвояси; звонить напористому бородачу я, конечно же, не собиралась, тем более, что устала за это время безумно. Однако, едва я, без сил ввалившись в родную прихожую, сбросила сапоги, как пропавший позвонил сам - вероятно, по мобильному телефону:
– Ну и где же вы?!
– с досадой в голосе заныл он, - я вас жду, жду, как идиот, а вас нет и нет! Честно признайтесь - проспали?!
– Ничего подобного, - ответила я обиженно.
– Я-то как раз пришла вовремя. Целых тридцать две минуты, между прочим, прождала вас на вашей чертовой Комсомольской…
– Где ж вы меня ждали?!
– заорал агент.
– Я стою у колонны, прямо рядом с эскалатором, который ведет вниз…
– Пока, - торопливо сказала я и повесила трубку, не желая далее продолжать диалог: как-никак, я выросла в семье кандидатов физико-математических наук и уж значение-то слова «центр» знаю хорошо. В таком серьезном деле, как поиск жилья, думалось мне, весьма опасно зависеть от людей, не умеющих формулировать свои требования конкретно и четко.
С этой мыслью я и продолжила обзвон агентств; во второй раз мне повезло больше. Агент номер два (не столько, по его словам, агент, сколько частный маклер!) оказался не в пример более вежливым - и предложил мне, недолго думая, подъехать «на объект»; особенно подкупило меня то, что он сразу же продиктовал мне точный адрес жилища, лишь затем дополнив его красочными подробностями: «слева будет светофор, справа - рекламный щит». Импонировала мне и манера определять расстояние в метрах, а не в расплывчато-интуитивных «шагах», как принято у многих. Нужный дом я нашла без труда. Поднимаюсь на пятый этаж, звоню в дверь - и, наконец, вижу загадочную фигуру своего интеллигентного собеседника, одетого, несмотря на разгар отопительного сезона, в широкополую шляпу и глухой черный плащ; в следующую секунду он резким и эффектным движением распахнул его полы - и я, напрочь забыв о квартирном вопросе, с воплем кинулась вниз по лестнице, мысленно клянясь себе, что больше никогда не стану ходить на свидания с незнакомцами.
– Ну что же ты, - сухо укорил меня Гарри, когда я со слезами в голосе пожаловалась ему на случившееся.
– Любому первокурснику известен так называемый эффект Зейгарник: незавершенное действие помнится дольше. Надо было остаться там, на лестничной клетке, или, еще лучше, зайти в квартиру, чтобы изучить незнакомое явление как следует, - может, тогда бы оно не так сильно травмировало твою психику…
Он же в итоге и помог нам, позвонив одной своей бывшей пациентке - она как раз сдавала квартиру в старом доме на Ленинском проспекте и подыскивала тихую супружескую пару в качестве жильцов. Рассудив, что вполне совпадаем с этим идеальным образом, мы со Славкой отправились на смотрины и, едва переступив порог, толкнули друг друга локтями: то, что надо!.. Маленькая квартиренка, но уютная: высокие потолки, лоджия, санузел раздельный… в общем, красота! И хозяйка нам понравилась: миниатюрная, белесенькая, очень приветливая, с мышиным хвостиком на затылке и чуть писклявым голоском - Ирочка… Чего тут думать! На всякий случай Славка еще раз обошел будущее жилище - проверить, нет ли где какого подвоха: исправны ли розетки, плотно ли запирается балконная дверь, не текут ли краны?.. Нигде ничего не текло. Из чистого понту минут пять поторговались с Ирочкой насчет коммунальных платежей - и ударили по рукам...
Я-то думала, мы сразу и начнем обживать наше гнездышко (родителей своих я к тому времени
5
Дедушка февраль, предвестник весны - за что его и люблю!
– порой выказывает себя весьма-таки коварным и злобным стариканом: после долгой, обнадеживающей оттепели, к которой мы, легкомысленные и не умеющие регистрировать горький опыт земляне, быстро привыкаем - и, доверившись ей, с радостью отправляем на антресоли уютные отороченные мехом дубленки и тяжелые, удобные «снегоступы» с пластиковыми протекторами - неожиданно и внезапно ударяют заморозки - и ненадежная земная поверхность в одночасье покрывается сверкающей, бугристой и очень-очень скользкой коркой, позволяя отныне передвигаться по себе лишь враскорячку, мелкими шажками, подобно канатоходцу растопырив руки в стороны для равновесия. Широко-распространила-химия-руки-свои… бац!!! Как вы считаете, коллеги, чтохуже всего в падении?.. По-моему, не миг приземления - пусть даже очень болезненный, - а тот секундный, но смертельный по эмоциональной насыщенности промежуток, когда ты ужепоскользнулся, но еще пытаешься удержаться, задержаться в отторгающем тебя пространстве; всякому, наверное, знакомо то щемящее чувство тоски, несправедливости и обреченности, с каким падающий, устав от бессмысленного танца на льду, отпускает, наконец, свое взбесившееся тело навстречу неминуемой развязке.
Гарри говорит: лишь в феврале мы, ничтожества, удостаиваемся взглянуть прямо в лицо жестокому солнечному божеству; оно в эту пору холодное, низкое, злое.
И впрямь, страшно попасть к нему в немилость: на пути к трамвайной остановке, которую мешает нам разглядеть ядовитый, безжалостный, брызжущий в глаза лимонной кислотой сгусток сияния, унизительные па на скользкой дорожке могут закончиться внезапным приземлением копчиком об лед. Впрочем, в сей ранний час гололедица правит бал повсюду: то тут, то там кто-то, спешащий на работу или в вуз, сбитый с ног и ослепленный, принимается отчаянно барахтаться в вязком киселе искристых снежинок, хватаясь руками за пустоту, восстанавливает шаткое равновесие, вновь оскальзывается и, наконец, со всего размаху шмякается об лед, - пока более удачливые доброхоты собирают воедино разлетевшееся по сторонам содержимое его пакета или портфеля... Строго говоря, не один лишь февраль продюсирует шоу: кое-где предательница-дорожка оказывается нарочно раскатана и присыпана сверху снежком для маскировки, - и упавшего приветствует дружный и торжествующий хохот толпящихся тут же пацанят, которые в следующий же миг бросаются врассыпную, не дожидаясь, пока очухавшаяся жертва, красная от злости, стыда и мороза, надает им по ушам.
Дядя Ося учит: мальчишку и трамвай никогда не догоняй: будет следующий.
Когда я, наконец, с горем пополам вырвавшись из цепких объятий льда, была уже на середине прыжка к старушке Аннушке, та, саркастически позвякивая, как раз стронулась с места и издевательски-медленно поплыла восвояси; я дернулась было за ней, но было бессмысленно. Огляделась по сторонам - не видел ли кто моего позора?.. Нет - кроме меня, в этот миг на остановке не было ни души, трамвай увез всех…
Впрочем, нет, не совсем. Огромная черная собака, которую я заметила еще раньше, упрямо копошилась у подножия оледенелого столбика с табличкой, пытаясь, очевидно - и безрезультатно!
– разрыть носом ледовую корку и выискать под ней что-нибудь вкусненькое. В пакете у меня как раз лежали два бутерброда с колбасой и куриная ножка-гриль. Я уже вытянула губы, чтобы подманить несчастную тварь свистом, который, к сожалению, из-за мороза не очень удавался, - как вдруг та подняла голову… и я с испугом и брезгливостью поняла, что все это время находилась в плену зрительной иллюзии: дикая сказочная Динго, чьи размеры, кстати, с самого начала показались мне подозрительно неправдоподобными, оказалась на поверку всего-навсего стариком в темном пальто, - очевидно, так же, как и я, не справившимся с земным притяжением - и теперь ковырявшимся у столба, тщетно пытаясь подняться на ноги. Жалко и мучительно было видеть, как он, бессвязно ворча что-то, елозит по льду, извиваясь и корчась в поисках хоть завалященькой точки опоры, - а та раз от разу с хихиканьем ускользает, оставляя несчастного на бобах…