Профессор Влад
Шрифт:
В тот вечер мы еще долго утешали Анну - и в конце концов оставили ее у себя ночевать. Несчастная униженная девушка не отваживалась вот так, внезапно, вернуться домой, где все уже свыклись с ее скорым замужеством - и, так сказать, вычеркнули из списка жильцов: родители, наконец, признали, что дочка выросла, и подали на развод, а младший брат, с которым она раньше делила комнату, давно привел на ее место собственную герлфренд - такую же кинематографическую блондинку, только постервознее… Наутро - то была суббота - стало ясно, что надо что-то решать. За завтраком устроили семейный совет. Я всегда любила эти уютные домашние сходки, но тут, едва мы уселись за стол, мне стало не по себе - откуда-то появилось странное чувство, словно я в чем-то виновата, - и я тщетно
Я позвонила Гарри домой - но там никто не брал трубку, кроме автоответчика, металлическим тети-Зариным голосом приказавшего мне оставить сообщение после звукового сигнала. Позвонила на мобильник - тот был отключен. Анна, однако, уверяла, что Гарри дома: в субботу, сказала она, он обычно отсыпается после нелегкой трудовой недели - и до самого вечера никуда не выходит... Домашние вновь устремили на меня тяжелые, выразительные взгляды; расшифровывать их не было нужды - я и так уже поняла, что мне, хочешь не хочешь, а придется пилить через всю Москву с почетной миротворческой миссией…
Задыхаясь в ненавистном метро, я думала о том, что, хоть у меня и недостало храбрости и силы воли, чтобы противостоять объединившимся гаррифобам, я все-таки не могу не понимать всей степени идиотизма их претензий. Ну, что я скажу брату?.. Как объясню свое внезапное появление?.. На каком основании я вообще должна влезать в его личную жизнь?.. Поезд, тем не менее, неумолимо вез меня к нужной остановке, и так же неумолимо ноги несли меня к Гарриному дому. Консьержка. Лифт с антивандальным покрытием. Знакомый с детства этаж. Соловьиная трель. К моему удивлению, шаги за дверью раздались почти сразу же, как только я надавила на кнопку; очевидно, подумала я, Гарри все-таки был готов к тому, что к нему придут за объяснениями. Тем лучше: сейчас я прямо с порога выпалю, что, мол, абсолютно с ним солидарна, отлично его понимаю и, что бы он там не натворил, держу его сторону…
Но только я начала проговаривать про себя эту тронную речь, как дверь, наконец, распахнулась - и все, что я могла бы в идеальных условиях сказать или не сказать брату, застряло у меня в глотке.
Он стоял на пороге, одетый в черное - носки, джинсы, футболка, - и молча глядел на меня, - меж тем как с лицом его творилось что-то невообразимое. Как ни старалась я отвести глаза, взгляд мой, как магнитом, притягивало хаотично движущейся формой: рот, нос, веки, обе щеки, кожа на лбу - все так и ходило ходуном, точно Гарри представлял какой-то странный мимический спектакль… И страшнее всего было то, что брат, похоже, вовсе не хотелпрекращать весь этот ужас - и, холодно, мрачно ухмыляясь то правой, то левой половиной рта, явно наслаждался моим испугом и тем, что я не могу понять, улыбка это или тик. С минуту продолжалось это жуткое шоу, прервать которое я не осмеливалась, наконец, Гарри шагнул вперед, схватил меня за руку - и в следующий миг я оказалась в «Гудилин-холле», чья дверь гулко захлопнулась за моей спиной.
Атмосфера «второго дома» показалась мне на редкость мрачной - зловещие резные маски невесть когда успели вернуться на темно-багровые стены. Стараясь не глядеть на них - впрочем, они, по крайней мере, были неподвижны!
– я сбросила дубленку, ботинки и засеменила вслед за Гарри в его кабинет. Тот, войдя, на мгновение отвернулся к окну, - а, когда снова взглянул на меня, лицо его уже хранило относительное спокойствие, лишь правый уголок рта слегка подергивался; небрежным кивком он указал мне на обтянутый черным велюром диван, -
– Что, Анька наябедничала уже?..
– как ни в чем не бывало, спросил он, испытующе глядя на меня и ухмыляясь. Я грустно кивнула, все еще стыдясь навязанной мне глупой роли.
– Сама виновата, - холодно резюмировал брат, и я решила было, что слова эти относятся ко мне - но, видимо, ошиблась, ибо в следующий миг Гарри продолжил: - Никто не просил ее мешать мне работать. В конце концов, мое терпение тоже имеет предел…
– Да что ж такого она натворила-то?
– не выдержала я, но Гарри только махнул рукой и досадливо вздохнул, как бы говоря: «Э, да что там…». Несколько секунд мы сидели молча, не глядя друг на друга, и брат машинально перекатывал хрустальный шар в ладонях, словно собираясь показать какой-нибудь хитроумный фокус с его исчезновением.
Так все-таки - что же случилось?.. Анна грубила его клиентам?.. Или, наоборот, - заигрывала с ними?.. Врывалась в кабинет во время сеанса?.. Разоблачала секреты мастерства?.. Ах, если бы, если бы… увы, все было гораздо хуже. Ну так, может быть, она доводила его до сексуального истощения (спросила я деликатным, но вполне профессиональным тоном)?.. Хуже, хуже... Но что же тогда, черт возьми, что? Что?!.. Тут-то брат и повторил почти дословно фразу Анюты, так удивившую нас накануне: она, верите ли, нет, оказалась мощнейшей энергетической вампиршей - и за день успевала вытягивать из него, Гарри, столько жизненных сил, что для клиентов, почитай, ничего и не оставалось…
Но каким образом?.. (я благоразумно решила не спорить, а выслушать все до конца). И тут Гарри понес что-то совсем уж несусветное. Вообще-то, сказал он, Анютка - чудесная девушка; ничего дурного она, конечно же, не замышляла, и он с удовольствием жил бы с ней и дальше - и в конце концов женился бы, если б не одно «но»: в ауре ее имеется дыра, через которую и утекала их общая энергия - увы, отнюдь не во вселенную, как полагал он, Гарри, вплоть до того дня, когда ему пришла в голову благая мысль исцелить любимую женщину от этой напасти.
Как ни пытался он залатать отверстие, ничего не выходило: чей-то энергетический «хвост», присосавшийся к Анне наподобие пиявки, оказался слишком мощным, чтобы Гарри мог его нейтрализовать. Тогда он решил, по крайней мере, отследить паразита… Сосредоточившись на Аннином внутреннем «я», он зацепился волевой чакрой за кончик «хвоста» и отправился в неведомое; но, чем дальше забирался, перехватывая тугой энергетический жгут астральными ладонями, тем хуже и тошнее ему становилось - и тем острее ощущалось присутствие чего-то очень сильного, злобного и дьявольского - чего-то такого, что, как полагал Гарри, и было причиной всех его затруднений. На середине пути его чуть было не одолело искушение остановиться и повернуть обратно, - но он переборол себя и упрямо двинулся вперед - к разгадке мерзкой тайны. И вот она уже маячит совсем близко, обдавая Гарри тошнотворным смрадом и томя его душу адским, невыносимым, пронзительным воем; собрав воедино все внутренние силы, призвав на помощь всех известных ему духовных учителей, одним мучительным рывком Гарри швырнул свое астральное тело к самому основанию энергетического «хвоста» - и, взглянув, наконец, третьим глазом на то, что так долго и страшно мучило его, увидел…
До сих пор Гарри как-то удавалось держать свое лицо в узде, но с приближением пикового моментаоно вновь жутко заплясало и задергалось, - и по этой однозначной примете я тут же без всяких сомнений поняла, чье имя сейчас услышу. И точно:
– Это был старый пердун Калмыков!!!
– в ярости заорал брат, размахиваясь и запуская хрустальным шаром в стену; тот со всего разгону в нее впечатался, затем с жалобным чпоком отскочил на пол и мягко покатился по паласу, оказавшись, к моему радостному облегчению, целым и невредимым. Впрочем, я давно подозревала, что мой бережливый братец из экономии рано или поздно перейдет на оргстекло.