Прогулка заграницей

Твен Марк

ГЛАВА II

Гейдельбергъ

Мы остановились въ гостинниц близъ желзнодорожной станціи. На другое утро, сидя въ своей комнат въ ожиданіи завтрака, мы были сильно заинтересованы сценою, происходявшей черезъ улицу, передъ подъздомъ сосдней гостинницы. Прежде всего изъ дверей появилась особа, называемая portier (не слдуетъ смшивать съ привратникомъ; portier — есть нчто врод помощника управляющаго гостинницей), въ новехонькомъ синемъ форменномъ плать, украшенномъ блестящими бронзовыми пуговицами, и съ золотыми галунами на околышк фуражки и на обшлагахъ; мало того, на рукахъ его красовались блыя перчатки. Окинувъ глазомъ арену своихъ подвиговъ, онъ началъ распоряжаться. Вбжали съ ведрами, метлами и щетками дв служанки и принялись скрести тротуаръ; тмъ временемъ дв другія скребли четыре мраморныя ступени, которыя вели къ двери подъзда. Затмъ, мы увидали, какъ нсколько человкъ мужской

прислуги вынесли большой коверъ для покрыванія лстницы. Коверъ этотъ былъ отнесенъ въ сторону, выбитъ, вытрепанъ и вычищенъ до поздней пылинки и затмъ унесенъ обратно. Мдные прутья отъ ковра были тщательно вычищены и снова уложены на мсто. Затмъ явился цлый отрядъ служителей, съ горшками и кадками съ цвтущими растеніями, и устроилъ около входной двери и крыльца что-то врод непроходимаго джунгля. Другіе занимались украшеніемъ цвтами и знаменами всхъ балконовъ; нкоторые влзли даже на крышу и водрузили тамъ на шест какой-то большой флагъ. Затмъ явились еще женщины и принялись опять за чистку тротуара; мраморныя ступени были ими вытерты мокрою тряпкою и обметены начисто метелками изъ перьевъ. Потомъ вынесли широкій черный коверъ и положили его на мраморныхъ ступеняхъ и поперекъ всего тротуара до самыхъ тумбъ. Портье, присмотрвшись къ ихъ работ, нашелъ, что коверъ лежитъ недостаточно ровно; онъ приказываетъ исправить; прислуга прилагаетъ вс старанія, выбивается изъ силъ, но портье все недоволенъ. Наконецъ, онъ самъ хватается за коверъ, поправляетъ его, вытягиваетъ, и наконецъ все сдлано, какъ слдуетъ. Затмъ, вынесли узкій коверъ ярко-краснаго цвта, развернули и положили его поверхъ чернаго, какъ разъ посредин, Эта красная дорожка доставила портье еще боле хлопотъ, чмъ черная, но онъ терпливо трудился надъ ней, пока и она не легла вполн ровно по самой середин чернаго ковра. Въ Нью-Іорк вс эти манипуляціи непремнно привлекли бы цлую толпу любопытныхъ, но здсь он обратили на себя вниманіе всего съ полдюжины мальчугановъ, изъ которыхъ нкоторые были съ ранцами на плечахъ и книжками въ карманахъ, другіе со связками въ рукахъ и вс, ушедшіе въ созерцаніе, выстроились въ рядъ поперекъ тротуара. Вдругъ одинъ изъ нихъ дерзостно перепрыгнулъ черезъ коверъ и занялъ позицію по другую его сторону. Такая непочтительность видимо разсердила портье.

Вслдъ за тмъ наступила минута ожиданія. Хозяинъ гостинницы въ парадномъ костюм, съ непокрытой головой, расположился на нижней мраморной ступени, лицомъ къ лицу съ портье, стоявшимъ на другомъ конц той же ступени. Шесть или восемь лакеевъ, въ перчаткахъ, безъ шляпъ, одтыхъ въ самое блое блье, въ самыхъ блыхъ галстухахъ и въ самыхъ лучшихъ своихъ фракахъ съ фалдами въ вид ласточкина хвоста, толпились около своихъ начальниковъ, оставляя, однако, дорожку, образованную ковромъ, свободною. Вс они молчали и не двигались, пребывая въ ожиданіи.

Спустя короткое время послышался шумъ дущихъ экипажей, и тотчасъ же толпа народу стала собираться на улиц. Подкатили дв или три открытыхъ кареты, изъ которыхъ высадилось нсколько статсъ-дамъ и чиновниковъ. Въ другой открытой карет пріхалъ великій герцогъ Баденскій, статный мужчина въ мундир, съ красивою мдною на голов каскою со стальнымъ остріемъ наверху. Наконецъ прибыли императрица германская и великая герцогиня Баденская въ закрытой карет; он прошли черезъ всю группу низко склонившихся служителей и исчезли въ подъзд гостинницы, давъ намъ возможность увидть только ихъ затылки, чмъ зрлище и закончилось.

Однако, вернемся къ Гейдельбергу. Погода стояла ужасно жаркая. Поэтому мы оставили низменную часть города и переселились въ гостинницу «Замокъ», расположенную на холм, повыше развалинъ замка.

Гейдельбергъ лежитъ въ устьяхъ узкаго ущелья, имющаго форму пастушескаго посоха; если взглянуть вверхъ по ущелью, то легко замтить, что оно мили на полторы тянется почти по прямой линіи, затмъ круто поворачиваетъ вправо и исчезаетъ. Ущелье это, на дн котораго бурлятъ быстрыя воды Неккара, ограждено двумя длинными, крутыми скалистыми стнами въ тысячу футовъ высотою, покрытыми лсомъ до самаго верха, за исключеніемъ одной части, гд лсъ вырубленъ и почва воздлана. Стны эти, точно отрубленныя при вход ущелья, образуютъ два смлыхъ, кидающихся въ глаза, мыса, между которыми и расположенъ Гейдельбергъ; отъ ихъ подножія раскинулась необозримая долина Рейна, по которой сверкающими извилинами несется Неккаръ, скрываясь въ туманной дали.

Если же мы обернемся и посмотримъ вверхъ по ущелью, то прежде всего направо мы увидимъ гостинницу «Замокъ», стоящую у самой пропасти, на дн которой виднется Неккаръ; крутой спускъ до такой степени густо заросъ всевозможною растительностью, что не видно ни клочка голой скалы. Самое зданіе иметъ весьма живописный видъ: можно подумать, что оно поставлено на полку, прилпленную къ гор; благодаря своей изолированности и снжной близн, оно рзко бросается въ глаза на фон зеленой листвы.

Гостинница наша

отличалась особенностью, которая была для меня положительно новостью; особенность эта, которую, по моему мннію, не мшало бы примнять при всякомъ зданіи, построенномъ на высот, командующей надъ прилегающей мстностью, состоитъ въ цлой серіи стеклянныхъ галлерей, прилпленныхъ снаружи зданія; на каждыя дв комнаты, т. е. на спальню и гостиную, приходится одна такая галлерея. Он имютъ видъ длинныхъ, узкихъ и высокихъ клтокъ, подвшенныхъ къ стн зданія. Мое помщеніе было угловое и поэтому имло дв клтки: одну — на сверъ, другую — на западъ.

Изъ сверной галлереи открывался видъ вверхъ, изъ западной — внизъ по ущелью Неккара. Нельзя себ представить насколько прекрасенъ и привлекателенъ былъ видъ съ западнаго балкона. На разстояніи ружейнаго выстрла, изъ массы яркозеленой листвы поднимались громадныя руины Гейдельбергскаго замка, этого Лира неодушевленной природы съ зіяющими арками, обвитыми плющемъ, зубцами и полуразвалившимися башнями; покинутаго, развнчаннаго. поврежденнаго бурями, но все-таки величественнаго, все-таки прекраснаго. Какое чудное зрлище, когда солнечный лучъ заката, скользнувъ по густо покрытымъ деревьями скатамъ, вдругъ разобьется по нимъ и какъ бы обольетъ ихъ огненной струей, а вс смежныя группы зелени остаются въ глубокой тни.

За замкомъ поднимается высокій куполообразный, заросшій лсомъ холмъ; за нимъ другой, еще выше, еще величественне въ своихъ очертаніяхъ.

Внизу подъ замкомъ виднются бурыя крыши жмущихся другъ къ другу городскихъ построекъ. Вотъ два старинныхъ моста, живописно перекинутыхъ, черезъ рку. За ними перспектива расширяется. Черезъ ворота между двумя стоящими, подобно часовымъ, мысами вы видите обширную уходящую въ даль долину Рейна, переливающую всми тонами красокъ, постепенно, какъ бы расплывающуюся и, наконецъ, сливающуюся съ туманнымъ горизонтомъ.

Никогда я не могъ достаточно налюбоваться видами, въ которыхъ, подобно настоящему, красота соединяется съ какимъ-то умиротворяющимъ спокойствіемъ.

Первую ночь, проведенную нами здсь, мы рано легли спать. Но черезъ два или три часа я проснулся и долго лежалъ, прислушиваясь къ какому-то мягкому звуку, похожему на звукъ дождевыхъ капель, ударяющихъ въ балконныя стекла. Я такъ сперва и подумалъ, что это былъ дождь, но потомъ оказалось, что шумъ производить неугомонный Неккаръ, который гд-то тамъ, далеко внизу, силится прорвать свои скалистыя оковы. Я всталъ и вышелъ на западный балконъ; предо мною открылась поразительная картина. Глубоко внизу, подъ темною массою замка, лежалъ вытянувшійся вдоль рки городъ; запутанная паутина его улицъ обозначалась мерцающими огнями, на мостахъ огоньки эти тянулись прямыми линіями, а отблески отъ нихъ свтлыми пятнами ложились на воды въ темныхъ пространствахъ между мостовыми арками; а дальше, на границахъ этой прекрасной картины горло, потухало и вновь зажигалось безчисленное множество какъ бы новыхъ огоньковъ, которые, казалось, покрывали собою цлыя десятины земли; казалось, что здсь были разсыпаны алмазы со всего свта. Не могъ я и подозрвать прежде, что полмили желзнодорожнаго полотна съ тремя парами рельсъ могутъ произвести подобный свтовой эффектъ.

Кто будетъ судить о Гейдельберг и его окрестностяхъ на основаніи впечатлнія, вынесеннаго днемъ, тотъ скажетъ, что нтъ равнаго по красот зрлища, но когда онъ увидитъ тотъ же Гейдельбергъ ночью, при мягкомъ свт млечнаго пути, на фон мерцающихъ и дрожащихъ огоньковъ, вспыхивающихъ на рельсахъ, то нтъ сомннія, что онъ попроситъ отсрочки, чтобы обдумать свой приговоръ

Никто еще не пробовалъ блуждать въ густыхъ чащахъ, которыми поросли вс эти холмы близъ Неккара до самой вершины. Дремучій лсъ всхъ странъ иметъ въ себ что-то чарующее; но нмецкія легенды и сказки о феяхъ увеличиваютъ это очарованіе вдвое. Он всякую мстность населяютъ гномами, карликами и всевозможными таинственными и сверхъественными существами. Въ тотъ моментъ, когда я писалъ эти строки, я былъ подъ такимъ впечатлніемъ этихъ легендъ, что временами мн казалось, что я самъ врю въ существованіе фей и гномовъ.

Однажды, посл полудня я блуждалъ въ лсу на разстояніи мили отъ гостинницы и невольно въ голову мн приходили мысли о говорящихъ животныхъ, о кобольдахъ, очарованныхъ путникахъ и тому подобныхъ небылицахъ; и вотъ возбужденному моему воображенію стали показываться то тамъ, то сямъ въ темныхъ колоннадахъ лса какія-то перепархивающія существа. Мсто было какъ бы нарочно выбрано для такого случая. Это былъ сосновый лсъ съ такимъ толстымъ и мягкимъ ковромъ побурвшей хвои, что шумъ шаговъ едва былъ слышенъ и я шелъ какъ бы по шерсти; стволы были круглы и прямы, какъ колонны, и стояли близко другъ къ другу; до высоты около 25 футовъ они были лишены втвей, а выше образовывали такую густую сть, что черезъ нее не проникалъ ни одинъ солнечный лучъ. Снаружи міръ былъ залитъ солнцемъ, но здсь царили таинственный полумракъ и такая глубокая тишина, что мн казалось, будто я слышу свое собственное дыханіе.