Прогулки с бесом. Том первый
Шрифт:
Примирения денежными знаками с гражданами обиженных в прошлом Deutschland,ом давно прошло по Европе, а "гордые совецкие люди с презрением смотрели на иностранные подачки". Замшелая Европа дивилась:
– Необъяснимое поведение победителей: ныне, как никогда нуждается в иностранной помощи, любая монета окажется благом - и нате вам, гордость! У гордости срок есть, обиженные приняли компенсацию, и только "совецкие люди" никак не хотят отказаться от прошлых убеждений и живут в уверенности:
–
– единственная на всю Европу гордость!
– Сорт обиды важен, Мелкая обида не может претендовать на глубокую, со временем любопытные докопаются и разоблачат обман. И хорошо, если без последствий, а если как прежде? Скандал в масштабе Европы? Забыл, как однажды на провокацию толкнул?
– На какую провокацию, напомни?
– Ага, когда зудом задал вопрос "стойкому и убеждённому" приверженцу фактов сжигания (живьём!) людей в печах Аушвица. И вопрос невинный присутствовал:
– Как представляете процесс сжигания тела, технология? Чем разогревали печи до нужной температуры в градусах Цельсия? Предлагали очереднику улечься на подающее устройство, сложить руки, закрыть глаза и прочитать отходную молитву? Или загружали в холодную печь и включали форсунки с неизвестным топливом? И, как от невинных и простых вопросов "товарищ" воспламенился и брызгал слюной?
– Припоминаю, было, было... Если набраться нахальства - и за малую обиду можно требовать больших компенсаций, всё кроется в названии обиды.
– Какая высшая?
– Вечно юный братец Геноцид без срока давности, сильный и неуничтожимый, ничего мощнее геноцида на сегодня нет. Подстать братцу Геноциду сестрицы "Кровная" обида, "Незабываемая", а возглавляет родственничков сестрица "Смертельная", той только трупы подавай. До сих пор на обидчиков охоту ведёт, а найдя немедля прихлопывает с участием международного суда. У вас издавна живёт "смех сквозь слёзы", предлагаю новинку добавить: "мир сквозь зубы".
– Растолкуй.
– Что непонятно? Видел улыбающихся людей?
– Видел, сам иногда улыбаюсь...
– Улыбаешься от уха до уха открытым ртом, а, не сцепив зубы?
– Понятно, вроде как бы и замирились, но открывать рот память не позволяет... фальш-улыбка.
– Она самая.
Что-то одно следовало оставить за "совецким народом": гордость основных победителей в далёкой войне и отказ от компенсаций, или разделить славу победы с союзниками ровно на две части и навсегда забыть учинённые врагами неудобства.
– Столько перебитых - и всего лишь неудобства? Хотя бы капля совести есть?
– Флакон с Совестью в командировки не беру, лишний, ненужный груз, за сутки до вселения положил в ячейку Вселенского банка, есть такой.
– Коли помянули примирение -
– Длинная?
– Не особо, но впечатляющая.
– "Шапка" нужна? Заголовок, то есть?
– Сделай:
Ужасная история в сельской идиллии военного
и послевоенного времени в отечестве твоём.
Изложена бесом с правками, замечаниями и
сомнениями наборщика (моими).
– Было так: в одном месте заняли оккупанты деревню, и по обычаю иноземному не медля поставили над селянами старосту "из своих", или "наших", что без разницы: те и другие "кровь от крови, и плоть от плоти народа своего..." или что-то похожее. В будущем пришельцы собирались управлять аборигенами, а тогда старост ставили из "своих"
В деревне нашего рассказа проживал... "человеком" назвать не можем, человеческого в мужике было процентов пять, не более, таких на Руси честят "зверем" нанося обиду четверолапному зверью.
Зверское назначение мужик исполнял исправно, часто и с удовольствием, кое терпящие определяли как "не по делу", напрасно, "не перечь моему ндраву"
Задержек в пуске кулака не было как в семье - так и вне семьи, "крутым" был, в зверстве никого не выделял.
Если удариться в рассмотрение причин зверств людских - таковых окажется больше, чем нужно в нужном деле очистки человеческого древа от дефектных ветвей...
– ...занятие, караемое международным судом известного города в Европе.
– Нюрнберга?
– Нет, как-то иначе зовётся... забыл...
Время военное, проводить исследования патологии какого-то аборигена захватчики не собирались, но коротко, по-военному сказали:
– Назначаем старостой. За порядок спросим.
– Почему назначили старостой? Рекомендация сельчан?
– Логики не вижу: кто бы по доброй воле поставил явного палача управлять собою?
– Тебя логика обошла вниманием, оттого и не видишь, что всю историю тем и занимаемся, что ставим палачей на царство с редкой заменой на пьяниц и дураков.
– Не отвлекайся на мелочи, продолжай: у врагов манера была: сгоняли жителей селения на просторное место, выбирали крупный, внушительный экземпляр из аборигенов и делали командиром над остальными. Разве в мире животных не так?
– Предводитель с характером палача - естественно, а мягкий вожак приведёт племя к вырождению, проверено на иванах грозных.
Староста, какая ни есть, всё же власть, а любая власть без органов соблюдения порядка (полиции) таковой не является, будь ты каким угодно старостой.