Прогулки с бесом. Том первый
Шрифт:
– В дополнительное совершаете героические подвиги на всех фронтах...
– Есть и не героические подвиги?
– Сколь угодно. Не знал?
– По простоте всегда думал, что подвигов иного сорта не существует, видно, ошибался. Идеальный вариант - не иметь злыдней, позорящих честь и достоинство своего народа. На что упор делать?
– Честь и достоинство не поддаются позору и осмеянию, к этой паре ничего худое не прилипает, как не держится вода на драгоценных камнях. Невозможно опозорить то, чего нет.
Втайне от беса задавался вопросом: "сопротивляться
И ещё одна причина непротивления проискам лукавого: почему не поддаться бесовскому влиянию, не испытать "прелестей", если имеется старое, много раз проверенное оправдание? Надёжнее и прочнее несокрушимого щита:
– "Бес попутал!" - иных объяснений моего паскудства до сего времени не придумано, если не считать "вали на серого, вывезет". Кому и когда удалось устоять против беса?
– Сколько "путаных" нами по миру ползает? Тьма!
– Насколько знаю старославянский язык "тьма" равна тысяче. Будь в моей большой стране всего одна тысяча совращённых вами, и все не выше дворников - где бы на сегодня была Русь!?
Двенадцать лет общения с бесом подвели под статью из Евангелия: "да воздастся каждому по делОм его"! Что ужасно: вроде бес не виноват, как бы в стороне от созданного труда, не сидит перед "клавой" часами и не долбит пальцем десницы по нужным литерам, но бесовское присутствие чувствую в каждой главе! Вот признание беса:
– Извечная и основная наша задача - путать вас, а ваша - "стоять насмерть" и всячески избегать наших пут!
– Понял: классическая картина борьбы "добра со злом", в коей за каждым раз и навсегда закреплена своя позиция. У бесов, понятный хрен, она "отрицательная", у прочих, кто чуть лучше бесов - положительная. А как у нас обстоит, кто и где находится?
– чего спрашивал, если знал? Менялись местами, случалось, что мои высказывания выглядели не лучше бесовских, но и тогда были причины заявлять:
– Всё от лукавого!
Хорош бес, но есть и минус: иногда выкладывает вещи, кои и без него знаю, но почему потусторонняя сущность мучается людским заболеванием - опросить не решаюсь.
В создании труда принимал участие великий и строгий дух преподавателя русского языка и литературы Петра Андреевича, бившегося со мной в обучении родному языку с пятого по седьмой класс советской школы. Школьное время насыщения знаниями равно семи классам,
– Смотри, нечистый и решай: устраивает манера изложения твоих наущений - оставайся, нет - изыди, или "отвали"!
– Устраивает. Только реже поминай себя, забудь "я", нет тебя, гусиное перо, или печатающая машинка, никогда не заявляли: "я написала".
– С коих пор машинки самостоятельными стали? Обижен вниманием?
Бесовская вера в мои семь школьных зим приятны и бодрят, но достаточны ли познания в литературе, чтобы выдать свою и терпимую - не уверен.
– Трус несчастный!
– Трус, так и есть, а ты наполни храбростью, чего ждёшь? - Пишем вместе, а потому не забывай о моём образовании! Твой мизер плюс моё высшее - на двоих - "среднее". Ошибок в подсчёте нет: один колхоз в "передовиках" ходил, а в трёх соседних "труженики полей" с "хлеба на квас" перебивались.
– Понятно: в итоге четвёрка пребывала в "средних" и не вываливалась из определения "успехи совецкого сельского хозяйства".
– Совсем, как разведение спирта водой.
– Каждому своё. "Спирт", разумеется, я!
– гордо заявил нечистый.
– Что в твоём учёном в активе?
– Сорбонна, Гренобль, Оксфорд, Кембридж и Карлов университет в Праге. Назови любое, известное учебное заведение мира и отвечу, что имел удовольствие слушать лекции тамошних профессоров. Получил массу уроков по химии у прославленных алхимиков Европы. Достаточно?
Не могу проверить показания беса и по этой причине нахожусь в подвешенном состоянии "верить, не верить". Обманывает - грех обмана ложится на бесовскую совесть. Хотя, какая у беса совесть?
– Всё помнишь из услышанного в учебных заведениях?
– Разумеется, я бес!
– столь короткого и гордого заявления ни от кого и никогда не слышал - как-то группа хорошо набравшихся студиозов пражского университета зимой тысяча пятьсот восемьдесят девятого года, явилась к преподавателю сопромата" и один студент, пьянее прочих, потому и бесстрашный, вопросил учёного мужа:
– Профессор, сомнения о крепости двух предметов терзают: что крепче: член, или дуб?
– на что профессор, не медлив, ответил:
– Когда член дубовый, а дуб херовый - древовидное растение, разумеется, не устоит,
– На каком языке беседа велась: латыни, чешском?
– Ты поддатый на каком вещаешь?
– На родном...
– И они атаковали профессора чешским языком.
Что думать? Вдруг лукавый скормил "бородатый" анекдот, но чтобы в него поверил - приписал его студиозам весёлой Чехии средних веков? А в реальности подгулявшие студиозы искушали профессора в отечестве моём? Хотя, сомнительно: где такое могло иметь место, в какой "альма-матер" отечества? И когда? Обидно: в славной Праге молодь средневековья пыталась выяснить "что крепче", а на Руси - нет...