Прогулки с бесом
Шрифт:
– Почему в комбинезоне, но не в другой одежде, как понимать спецодежду советского танкиста в оккупированном городе? Безумие, глупость? Лицо человека не разбито, не били враги на допросах.
У большей части присутствующих на экзекуции женщин хватило терпения держать язык за зубами до вечера. До сбора на лавочках на "вечернюю политинформацию"
Разговоры начинались шёпотом и со страхом в глазах:
– Да партизан он, выдали его!
– имя предателя не оглашалось.
Что расстрелянный был партизаном - выяснилось у стенки часовни, когда конвоиры поставили убиваемого и офицер дал команду:
– "Фойер"!
–
О, великое и непобедимое племя дураков! Какие газеты, какое радио нагадило на мозги ваши, что убитый "партизанил"? Какая партизанщина в городе, чьё "сарафанное радио" оповестило жадные до новостей мозги ваши, а длинные языки в пустых головах доделали остальное?
– Эмоцию "великое и непобедимое племя дураков" сделал видимой? Убери, лишняя...
– И не подумаю! Обоснуй!
– Разве "племя дураков" может быть "великим"? Когда и где так было, чтобы глупые, слабые разумом племена, в "великих" пребывали и долго задерживались в этом мире?
– А "дети пустынь"? "Ящик" смотришь? Видел, сколько их?
– Океан, и в этом океане капли умных, кои и задают тон дуракам.
– Не знаешь русский язык, не улавливаешь тонкости и оттенки: "великий" не в смысле "величия", то есть "взлета разумом", а в количестве глупых голов на тысячу человек племени. Удалить?
– Нет. Рождённая строка подобна рождённому младенцу, мы не детоубийцы. Или ошибаюсь?
– Многая лета источник бедствий ваших глупые языки без учёта времени, "мирное" оно, или военное. В военное время головы с глупыми языками отделять проще, оснований больше, всякие суды лишние. За длинные языки вас убивали "свои", теперь шлёпают чужие, и как долго будет продолжаться ваша самоликвидация никому не дано знать.
И ныне, когда летний день высоко вверху затянут тонким слоем облаков, и земные декорации матово освещены и не дают теней - знаю: где-то близко случится умерщвление одного двуногого и прямоходящего из отряда высших приматов таким же представителем животного мира с названием "человечесиво
Дни с "матовым" освещением не проходят без насильственных смертей, но откуда уверенность - не знаю...
– Почему "необъяснимая? Не знать объяснения предстоящим событиям не означает их миновать.
Через год был другой день с матовым освещением декораций, и тогда могло произойти убийство, но не случилось.
Картина убийств выглядит так: начинается и продвигается до финала, или кто-то вмешивается в процесс лишения жизни и командует:
– Отставить!
– так было в Польше. И тогда был зрителем, хотя и мог принять участи в рискованной затеи, но что удержало как всегда остаётся неизвестным.
Глава 97.
Прогулки в монастырских
стенах. Зима сорок два-три.
Внимательный читатель, а потому, уверены, заметил: мечемся из зимы в лето и обратно. Менее наблюдательный человек не обратит внимание на метания, но ты обязательно скажешь: "можно подумать, что у пары писателей-любителей было
Оно, конечно, если напрячь память - можно "линейно" рассказать о событиях шестидесятилетней давности, но стоит ли? Возьми в рассмотрение момент: кая разница в какое время разнесло Митяя "фенькой"? Или расстреляли человека у часовни? Интересно другое: человека в комбинезоне танкиста расстреляли не жившие в монастыре немцы, а пришлые.
А рассказ о монастырском хлебе: нужда в родимом не прекращалась ни зимой, ни летом... Заявление "нет последовательности в повести" на гордыню не похоже?
– Будь доволен тем, что осталось в памяти, выскажи признание Склерозу за милость и продолжай:
"...келья из двух помещений подобна клетке, не разбежишься. И монастырь клетка, но большая, с короткими улочкам. Имейся миллионы - не жлобствуя потратился на эксперимент...
– Интересно: какой?
– В помещении, эдак двадцать на двадцать в метрах, высоком и светлом, расставил клетки с попугайчиками-корелами, много клеток, десятка два, дал птицам привыкнуть к новому месту - и открываем клетки:
– Летите, птицы!
– дальше основного помещения не улетят, понятно...
– Что далее?
– Смотрим, сколько особей вернутся в свои клетки и вернутся ли? Или будут жить под потолком основного помещения?
– Не вижу смысла в эксперименте...
– Сам не вижу, но будь деньги провёл эксперимент.
Монастырь пусть и "христианская", но "коммуна". Не дано нам, русским, талантов изобретать что-то иное помимо "коммун", за какое строительство не берёмся - всегда оканчивается коммуной.
– "Коммникабельные" особи...
Большевики, создавая "первое в мире государство рабочих и крестьян", по скудости ума, ничего нового не изобретали, а всего лишь повторили чужое изобретение, но на "свой манер". Логика нормальных говорит: "если делаешь "копию", то она обязана быть лучше подлинника: в копии есть возможность не повторить ошибок подлинника, в копии проще избегать "недоделок, ошибок, недосмотров и просчётов" подлинника. Но почему-то копии у нас получаются хуже подлинников. Феномен бес назвал "секретом копий".
Убогий социализм, на который "большевиков" хватило - был скопирован и подправлен с русского монастыря: всё и вся в монастыре общее, никакого вольнодумства от насельников и полное подчинение настоятелю "телом и духом". Хорошее слово "настоятель", но двойного действия: "наставить на путь истинный", и всего лишь "настаиваю на своём". "Идея построения бесклассового общества" была взята "сверху": "если один "отец небесный" волен распоряжаться на небе, то почему на земле должно быть иначе"!?
В монастырях "перекуров" не бывает, вместо них - молитвы, родня "политинформации", иначе - "духовные беседы". С древности и до се, в определении "что есть "духовность" - ясность отсутствует, а потому любой и всякий краснобай под "духовность" суёт своё. Всунутые в "духовность" идеи одного краснобая - противоречат идеям краснобая не лучше первого, и оттого рождается вражда, кою принято глушить молитвами. "Спасающие душу" и до сего времени пользуются древними молитвами, в коих никто и никогда не покусился изменить ни единого знака, а коммунистические "молитвы" менялись "соответственно моменту".