Прогулки с бесом
Шрифт:
До сего дня не уверен в том, что та мелодия называлась "Лили Марлен", и все попытки выяснить название мелодии, что выдувал из гармоники молодой вражеский зенитчик, ни к чему не привели.
– Бес, можно фантазировать?
– Можно. Все наши фантазии, как договорились вначале - "безобидные". Ай, забыл?
Спустя много лет после войны, как-то по радио старую вражескую мелодию из прошлого исполнял неизвестный, но замечательный немецкий трубач. Беда передачи: если бы музыкант вначале исполнил мелодию, а затем диктор назвал произведение и музыканта - тогда бы многолетняя неясность с древней вражеской мелодией исчезла навсегда.! Но было наоборот:
"Лили Марлен" любили немцы, начиная от последнего интенданта, вроде тётушкиного постояльца Курта, и кончая начальником Гестапо, где отца держали по статье "попытка нанести урон боевому духу солдатам германской армии (Вермахт). Что начальник Гестапо, у которого "в гостях" побывал отец, мог любить "Лили Марлен" - наверное сказать не берусь.
Немцы любили исполнять итальянские мелодии, любили они и "Розе Мундо". Она и до сего времени живёт в их репертуаре. Жива и "Лили". Исполнением красивой, но и до сего дня "вражеской" мелодии, всего один раз порадовал "Маяк".
– Краденный, опоганенный и перекрашенный? Называться "Маяком" станция не имеет прав, мудаки, захватившие станцию, подобны провокаторам с Гляйвица, те в политику играли, а эти обычные жулики. ворьё!
– Почему так резко?
– Потому! С окончания "горячей" и с переходом на "холодную" войны, Маяк приводная станция бомбардировочной авиации дальнего радиуса действия. И посылала в эфир не простые а "золотые" сигналы: сутки в эфир проигрывались пластинки всех времён и народов. Беспрерывно шла музыка. Прекрасная старая музыка, по ней радиокомпасы самолётов на курс настраивались. Поэтому и станция называлась "маяк". Как иначе её было называть? Было за что любить "маячок", но советские мудаки от идеологии усмотрели в народной любви к МАЯКУ своё - и погиб Маяк, в передачи попёрла стандартная советская порнография, а прежняя прекрасная музыка исчезла, отошла на десятый план. Ну, на кой хрен сегодня какой-то самозванец на "Маяке" блудит о продажном футболе? Или толкуют о видах на урожай? Что, он властен над урожаем? Нет, так чего ты, падаль, пасть о работе земледельца открываешь? Как выродившийся маяк можно любить, если он врёт на манер других "голосов"!? За что любить? За рваньё музыки и продолжение вещания астматическим, с утробным придыхом голосом рекламной чуши?
– Не резко?
– Не резко, слабо сказал! У "стригалей" купонов с имени "Маяк" пора отобрать права называться "маяком"! Воры они! Представь: когда "Маяк" был только маяком, то, как думаешь, сколько народу обслуживало станцию?
– Затрудняюсь ответить, но, думаю, немного, одни технари: следить за передатчиком, питать его электроэнергией и заряжать проигрыватель пластинками. Всё.
– Верно! Максимум - три, или четыре человека. Начальник станции - пятый, без начальника "житие свое" не представляете и впредь вам "анархия" не грозит... Не дано вам без лишних начальников обходиться. Три оператора, что ставили пластинки на проигрыватель. Но, скорее всего, в проигрыватель заряжалась пачка пластинок "Апрелевского" завода. Каждый оператор находился в аппаратной восемь часов, не менее. Двадцать четыре раздели на восемь?
– А чего делить? Три технаря и один - на подсмену.
– Три оператора! А сколько никчемностей и бездарей кормится ныне в "Маяке"!? Учёл? Осознал? Посочувствовал?
Обида в другом: нынешние стригали купонов как-то отмечали "юбилей" маяка. Как обычно, много блудили словами, сказанное ходило "вокруг
– Хоть ты и грамотный бес, но ошибаешься: всё-то они знают,суки... и врут. Я - хорош, но и ты не лучше: постоянно забываешь, какого племени эти "деятели"...
– Знаю: "прекрасное", "могучее", "великое" и нахальное племя "ссы в глаза - а мы утрёмся"!
Как можно восторгаться музыкантом из тех, кто в перерывах между исполнением "Лили Марлен" и "Роза мунда" - стрелял в советские самолёты из вверенного зенитного орудия!? Откуда телячьи восторги от чужой музыки!? Умиление, отдающее рабством!? Немедленно забыть Lili, стереть, как магнитную ленту, вычеркнуть из памяти вражеские мелодии, какими бы прекрасными они не были! Это ж надо! Только за одну память о Lili Marleen не имел права называться "совецким" человеком"!
– Помнил и "Розамунда"... полечка "Пивная бочка", немецкий фольклор...
– ... и по совокупности статей следовало бы загнать в шахту по добыче урана, что под Пятигорском...
– Хорошо, вычеркну...согласен... Но как устроить амнезию только на мелодии? И почему это нужно делать? Какая тварь желает лишить меня чужой, но хорошей музыки? прекрасной старой музыки!? Любовь по указанию? И как избавиться от Лили? Рецепт есть? Чтобы любить заунывную мелодию отечественного гимна, её почему-то "торжественной" называют, то для этого надо быть не просто патриотом, а "большим" патриотом! Нужно быть героем, или тупицей, чтобы добровольно мычать мелодию нашего гимна, даже и без слов!
А "Лили Марлен" не стирается из памяти, хоть убей! Почему не стирается из памяти сама? Почему, по непонятным причинам, вдруг вспоминается нежное и красивое звучание? Особенно на трубе? Альт? "Лили" была услышана не в радостные моменты жизни, но в войну? Она и сегодня напоминает войну, но почему нет печали и страха от её звучания?
– Для чего самому глупому из народов даден такой прекрасный язык, как ваш? - нанёс оскорбление бес.
– Считаешь, что язык нам кто-то подарил? Или "глупый" народ создал? И как мог "жестокий народ" породить такую прекрасную мелодию, как "Лили"? Что-то не всё стыкуется у нас, беся! На многие вопросы о прошлом ответ найдётся в будущем - усомнился в споре с врагом.
В начале лета сорок третьего прекратились убиения реквизированного скота в часовне, и в монастыре не осталось ни одного немца.
Зенитная позиция с орудиями в один ствол, проторчав у восточного угла монастыря малое время и не сделав ни единого выстрела в небесную синеву над монастырём - так же тихо убралась, как и появилась.
Зенитка убралась со следами: мне оставила Лили Марлен в исполнении молодого немецкого солдата, монастырским женщинам - злую радость в адрес Губастой:
– Предсказательница хренова!
– что "приятные" ошибки, пусть и в малом количестве, посещают нас - женщины об этом не знали...
* * *
Эй, музыкант из прошлого, ты обязан быть в живых: на время, когда исполнял "Лили Марлен" для единственного слушателя (я), тебе было не больше восемнадцати лет... или двадцать... прибавь шесть десятков лет - в итоге восемьдесят. По вашей, немецкой статистике "восемьдесят с гаком" - немного. Если так, то называться Grossfater у тебя нет оснований. Единственное, что позволю окружающей тебя родне: можешь быть старым, но бодрым человеком и ни в коем случае не величаться "дедом"!