Проходимец (сборник)
Шрифт:
Если бы Ли не кивал изредка головой, я бы подумал, что он уснул. Мне хочется потрясти его за плечо и крикнуть ему в ухо: «Алло, чувак, вставь спички в глаза!» Интересно, всегда Ли такой дохлый или это вчерашняя встреча с клиентами прошла в полном соответствии с национальными традициями ведения бизнеса? Накануне мы с Тони имели возможность наблюдать группы вполне взрослых, солидных мужчин в костюмах, отправляющихся среди недели напиваться до поросячьего визга. А потом петь караоке. Или, может быть, наоборот: сначала петь, а потом напиваться. Или это происходит одновременно. Но с задачей по части нажраться они в любом случае справляются блестяще. Мы даже видели одного господина, передвигавшегося на четвереньках. При этом пухлую папку, возможно с только что подписанным контрактом, он держал в зубах. Галстук волочился по земле, как выпавший из руки хозяина собачий поводок.
Так что, с одной стороны, не удивительно, что Ли с утра не вполне живой. С другой стороны, равнодушие, с которым он воспринимает вторжение в его хозяйство двух совершенно посторонних людей, меня озадачивает. И вообще, Ли не похож на наместника могущественного и коварного Чингисхана. Неужели чтобы посадить в кресло кантри-менеджера этот полутруп, потребовались такие радикальные меры? Обстоятельства смерти его предшественника мне начинают казаться уже не столь зловещими. В конце концов, каждый человек имеет право залезть на крышу собственного дома, а равно и свалиться с нее. Все претензии и иски просьба предъявлять лично товарищу Исааку Ньютону.
Выслушав
Мы разговариваем с несколькими сотрудниками, по очереди. Они в один голос заверяют нас, что все сделки с агентами абсолютно прозрачны и находятся в строгом соответствии с контрактами. Выбор и смена самих агентов происходит только на основании их деловых качеств и перспектив развития бизнеса. Да, обслуживание крупных корпораций происходит в основном через дистрибьюторов, поскольку они имеют возможность держать на складе значительное количество различных наименований изделий, производить поставки в удобное заказчику время, а также осуществлять техническую поддержку и обслуживание. Да, недавно мы добавили в обойму дистрибьюторов новый патрон, а может быть, даже целую ракету. Название, кстати, тоже такое космическое – «Пасифик Стар». Это замечательная, динамичная компания со штаб-квартирой в Гонконге и длинным списком клиентов не только в Специальном Административном Районе, но и в континентальном Китае, Тайване, Японии, Малайзии и Сингапуре. Некоторое замедление темпов роста продаж и потеря нескольких крупных клиентов, конечно, огорчительны, но ведь конкуренты не дремлют и технологии в такой отрасли, как микропроцессоры, развиваются стремительно. Это временные неудачи, которые неизбежны и, разумеется, преодолимы. Трудовой коллектив «Логан Майкротек» в Корее верит в талант наших инженеров и полностью полагается на избранный руководством компании курс. В общем, вперед, к новым свершениям! Ура, господа!
Каждый день мы посещаем по два-три дистрибьютора. Встречать нас выходят целые делегации, во главе с президентами. В результате священного ритуала обмена визитными карточками, повторяемого с поклонами и бормотаниями под нос каких-то заклинаний десятки раз на дню, у меня образовалось несколько толстенных колод визиток, где вместо мастей – фамилии, удивительно однообразные – Ким, Пак, Ли, Чо. Родственники они все там, что ли? Имена на английских версиях милосердно сокращены до инициалов. Запасы же моих собственных карточек оскудели: уже на третий день мне приходится раздавать тощенькие нарезанные ножницами ксерокопии. Впрочем, принимающая сторона если и обижается, то не подает виду.
Каждый дистрибьютор гордится и дорожит возможностью делать бизнес с «Логан Майкротек». Господин Ли принял эстафету от безвременно ушедшего господина Кима, и курс во взаимоотношениях с агентами остался прежним – открытым и справедливым.– Какие требования выдвигают сотрудники «Логан Майкротек» в качестве условий для продолжения сотрудничества с вами? – я задаю этот вопрос, наверно, в десятый раз за последние несколько дней. Вопрос идиотский. Дешевая попытка выяснить, не вымогает ли новый генеральный менеджер Ли взятки. Ага, жди: сейчас тебе расскажут в красках о случаях бессовестной коррупции.
Сидящий напротив меня человек улыбается. Вообще, улыбка у многих азиатов, и не только корейцев, какая-то хитрая. Когда-то у меня был один знакомый узбек по фамилии Наибов, большой прохиндей. Он улыбался подобным образом. У моего собеседника такая вот наибовская улыбка.
– Единственным условием является четкое соблюдение договорных обязательств, – отвечает господин по фамилии Чо.
– И вы их всегда соблюдаете? – спрашиваю я.
Вопрос простой и достаточно короткий. Однако Чан-Сук переводит его минуты три. Меня это уже не удивляет. Краткость и прямолинейность рассматривается как грубость. Чем длиннее и витиеватее фраза, тем вежливее она звучит.
Мой собеседник отвечает так же долго. Перевод сводится к одному предложению:
– Да, разумеется, мы их соблюдаем всегда.
– Это мне известно, господин Чо. Я уполномочен вам сообщить, что ваша фирма – один из лучших и наиболее надежных наших агентов, – объявляю я торжественно.
Это полная чушь, меня никто ни на что не уполномочивал, мало того, я понятия не имею, насколько надежна эта фирма, стоит ли с ней иметь дело, и я даже успел забыть, как она называется. Просто мне вдруг показалось, что если хитрожопому Чо правильно польстить, он может сказать что-нибудь интересное.
В ответ на мои комплименты Чо энергично кивает и улыбается наибовской улыбкой:
– Именно потому, что мы так высоко ценим сотрудничество с вами, – продолжаю я, – нам бы очень хотелось узнать, какие пожелания есть у вас для улучшения нашего партнерства? Что бы лично вы хотели в нем изменить, улучшить?
Чо говорит долго, жестикулируя и брызгая слюной. Он давно ждал возможности поговорить с представителями высшего руководства компании «Логан Майкротек». Судя по последней фразе, мой собеседник плохо понимает, с кем имеет дело, но разочаровывать вдруг обретшего вдохновение человека я не спешу. Да, сотрудничество между нашими компаниями постоянно развивается и выгодно для обеих сторон. Однако в последнее время фирма Чо получает все меньшее количество наиболее современных и прибыльных наименований, и это не может не отражаться на финансовых результатах. Я спрашиваю его, кому достаются последние новинки, и он, помявшись, говорит, что, согласно слухам, циркулирующим среди дистрибьюторов, львиная их доля идет компании «Пасифик Стар».
– Почему именно «Пасифик Стар»?
Поулыбается совсем хитро и говорит, что этой компании, судя по всему, отдает предпочтение руководство «Логан Майкротек» в Азии.
– Вы имеете в виду Раймонда Чена? – пытаюсь уточнить я.
– Все мы безгранично уважаем господина Чена, – уверяет меня Чо. – Мы знаем его как выдающегося руководителя, которого всегда отличали мудрость и справедливость в принятии решений, и не сомневаемся, что так будет и в дальнейшем.
Дипломат, однако. Ну, мой дорогой, раз сказал А, придется сказать и Б, или какие там у вас первые буквы в хангуле – местной азбуке.
– Мы имеем сведения, что объем бизнеса с некоторыми крупными корейскими производственными компаниями в последнее время снизился, – говорю я безапелляционно. Чан-Сук делает попытку перевести, но я ее останавливаю: я не хочу дать Чо возможность возразить. – И снижение это значительно. Нам очень важно мнение нашего проверенного партнера, который знает положение вещей на месте, о том, почему это произошло. Мы хотим тщательно разобраться в причинах случившегося, чтобы исправить ситуацию.
Раз уж Чо принял меня за большую шишку, я стараюсь, чтобы мой голос звучал сурово, но не грубо, и пытаюсь придать лицу прокурорское выражение. Дескать, говори, сынок, всю правду, и дядя начальник тебе поможет.
Мой собеседник вдруг заметно возбуждается, будто Чан-Сук только что предложила ему пройти в соседнюю комнату и заняться там с ней всякими глупостями.
– Господин Воронин, – он не без труда считывает с карточки мою фамилию, – затронул
– Вы говорите о подделках? – спрашиваю я.
– Нет, это настоящие изделия, причем многие из них самых последних моделей. И количество наименований, продаваемых подобным образом, постоянно растет. Некоторые из таких фирм способны поставлять значительные объемы. Цены их намного ниже не только цен дистрибьюторов, но даже цен, по которым сама «Логан Майкротек» продает корейским агентам крупные партии изделий тех же наименований. Неудивительно, что некоторые клиенты предпочитают делать закупки не через ваших официальных агентов, а у таких вот дилеров.
Действительно, если нет разницы, зачем платить больше?
– Вы знаете, например, – еще больше воодушевляется Чо, – что изделия «Логан Майкротек» можно легко купить на любом из электронных рынков, которых в Сеуле несколько. Один такой рынок находится буквально в двух шагах отсюда. Господин Воронин может сам сходить и убедиться.
Господин Воронин обязательно сходит и убедится. Не извольте беспокоиться.
– Какже наша продукция попадает к дилерам и на рынки, да еще в таких количествах?
Ну, чё мнешься, Чо, говори давай.
– Видите ли, я не могу полностью поручиться за достоверность информации…
– Я понимаю и со своей стороны обещаю вам, что мы будем обращаться с этой информацией со всей осторожностью и… – я наклоняюсь к собеседнику через стол и говорю вполголоса, – конфиденциальностью.
– По слухам, дилеры имеют возможность закупать изделия «Логан Майкротек» большими партиями в Гонконге, – хитрое лицо Чо вдруг становится чрезвычайно серьезным, почти испуганным. – Но ведь господин Воронин не будет ссылаться на меня, правда?Глава XVI. Инцидент в непотребном месте
Некоторых вполне респектабельных с виду людей почему-то привлекают самые непотребные места. Они ищут их везде, прилагая к поискам большие усилия, а найдя, искренне, по-детски радуются.
Месяца три назад в Бразилии, в городе Белене, где я был в командировке на одном из заводов «Логан Майкротек», я глубокой ночью забрел в некий квартал, улицы которого выбрали для ночлега сотни бродяг. Я ходил среди куч мусора и усеявших тротуар бутылочных осколков, перешагивая через разбросанные повсюду тела, завернутые в тряпье. Фигуры, готовившие какое-то варево на кострах, разведенных прямо в урнах, оборачивались, пробегали по мне взглядом и даже иногда кивали мне, как бы приветствуя. Как говорится, рыбак рыбака… Я подумал тогда, что я если и отличаюсь от этих людей, то не в лучшую сторону. Одет я был в такие же драные шорты и футболку. Кошелек, телефон и прочие ликвидные вещи я с собой на ночную прогулку не взял. Работать я люблю примерно так же, как и они. Алкоголя во мне не меньше. То, что кожа моя значительно светлее, роли не играло, по крайней мере, никто мне на это не указывал. Да, у меня есть некоторое количество денег в банке и работа, которую я ненавижу, но и то и другое – характеристики временные. А вот долго ли я проживу, окажись я в самом деле на улице, как они, – это вопрос, ответ на который мне почему-то узнать не хочется. Может быть, это странным образом ощущаемое родство с отбросами человечества и влечет меня снова и снова в подобные места.
В Сеуле таким непотребным местом, безусловно, является Итэвон. Именно непотребным, поскольку тут есть куда более привлекательные районы для развлечений и удовольствий – Миари, Чонгнъянг или Иондангпо. Правда, в Миари, например, к иностранцам относятся плохо, даже как-то грубо, по-ксенофобски относятся. Девочки, сидящие в витринах в фольклорных одеяниях, делают испуганные глаза и задергивают занавески. Тетки на входе в заведения громко ругаются и машут руками, дескать, брысь, пошел отсюда. В общем, лицам с низкой самооценкой я бы не рекомендовал туда ходить.
Итэвон же – совсем другое дело. Тут иностранцам рады, хотя качество заведений и персонала куда хуже. В общем, душа радуется за корейцев и их здоровый патриотизм. Лучшее себе, а приезжим – что поплоше. В России почему-то всегда было наоборот, хотя, говорят, в последние годы у великороссов стала-таки пробуждаться пресловутая национальная гордость. Интересно было бы посмотреть, отразился ли этот ренессанс на такой важной отрасли, как проституция.
Иностранцев на Итэвоне много – командированных вроде меня, немногочисленных туристов и, наоборот, многочисленных преподавателей английского языка. Преподаватель английского в Азии – вообще интересный тип. Почему эти ребята торчат здесь годами? Из-за денег? Ерунда, зарплата у них символическая. Может, их интересует богатая корейская культура? Вздор, плевать они на нее хотели, к тому же Корея, если глубоко не копать – а кому это надо? – страна весьма обыкновенная, как я уже, по-моему, говорил. Может быть, они все свое свободное время проводят, совершенствуя технику тэквондо или приготовления кимчи, или изучая сложный корейский язык? Ха-ха-ха! Может быть, наконец, они бескорыстные рыцари просвещения? Без комментариев. Главная, нет, единственная причина, по которой эти ребята едут в Азию и задерживаются здесь иногда на десятилетия, заключается в том, что здесь им доступно неизмеримо большее число женщин, чем у себя на родине. Чем больше эта пропорция, тем длительнее срок пребывания учителя на чужбине. Если в результате получается бесконечность (что, если я правильно помню курс начальной школы, бывает при делении на ноль), то человек остается здесь навсегда. В общем, преподаватели английского языка – люди никудышные, их никак нельзя причислить к разряду эффективных. Поэтому я испытываю к ним самую глубокую и искреннюю симпатию, как к бомжам и прочим неудачникам. Правда, результатов их профессиональной деятельности что-то не видно. Почти никто здесь не говорит по-английски, не говоря уже о других европейских языках. Может, учителей здесь все-таки недостаточно? Может, им помощь нужна? Я в принципе не исключаю, что однажды могу влиться в их ряды.
И все же наиболее значительная часть посетителей поставляется на Итэвон с расположенной поблизости американской военной базы Ионгсан. Я думаю, связь между двумя этими местами не только пространственная, но и причинно-следственная. Мало вещей на свете сочетаются лучше и натуральнее, чем солдат и проститутка. Союз солдата и проститутки куда крепче и органичнее, чем союз, скажем, рабочего и колхозницы. Можно даже скульптуру изваять в стиле Мухиной. На Итэвоне солдаты везде – в барах и клубах, возле них, просто на тротуарах. Я вовсе не возражаю. Я рад за ребят. Все-таки, даже признанный худшим район Сеула значительно лучше самых престижных кварталов, скажем, Багдада. Солдаты на Итэвоне передвигаются, так сказать, от поста к посту по одному и целыми подразделениями, но чаще группами человек по пять-шесть.
Именно такая группа идет прямо на меня, заняв собой весь тротуар. Я прижимаюсь почти к самому бордюру, уступая им дорогу. Когда группа проходит мимо меня, крайний слева – паренек лет девятнадцати – вдруг бросает на меня безумный взгляд и что есть силы орет мне прямо в ухо:
– Фак ю!!
– Вам тоже добрый вечер, – говорю я вежливо и поднимаю руку с выставленным вверх средним пальцем, не слишком, впрочем, высоко. Мужская гордость говорит, что ответить что-то надо, но если ребята моего ответа не заметят, то я не буду слишком огорчаться. Мы расходимся, и я не без облегчения думаю, что инцидент исчерпан, но почему-то оборачиваюсь. В миллиметре от моего лица стремительно, как комета, проносится кулак, а за ним, почему-то медленно-медленно, будто в специальной съемке пролетает и его обладатель. Акела промахнулся. Бывает. В тот момент, когда почти весь солдат, постепенно переходящий из вертикального положения в горизонтальное, проследовал мимо меня, моя правая нога вдруг сама собой приподнимается над землей, сгибается в колене и, распрямляясь, догоняет удаляющийся хвост кометы.