Проходимец (сборник)
Шрифт:
– Оказывалось ли давление на Кима с целью передать часть бизнеса в Корее в руки «Пасифик Стар»?
Пак медлит.
– Ким говорил, что он получал из Гонконга рекомендации на этот счет, – наконец произносит он.
– От кого?
– От Питера Вонга.
– Кто это?
– Я не помню, какая точно должность у Вонга – они у него на визитках то и дело меняются. Да это и не важно. Главная его роль состоит в том, что он повсюду сопровождает Реймонда Чена.
– Понятно. Ким не последовал этим рекомендациям?
– Нет, он не успел. Он очень неудачно поскользнулся.
Да уж, ступать бывает склизко по камешкам иным, как сказал поэт.
– Кто является учредителями «Пасифик Стар»? – спрашиваю
– Это частная компания, и ее акции не торгуются на бирже, поэтому отчетность, включая информацию о собственниках, они не публикуют, – говорит Пак. – Но такую информацию будет сравнительно легко получить из базы данных Регистра предприятий Гонконга. Тем не менее, я не думаю, что вам это очень поможет.
– Почему вы так думаете?
– В Азии, для того чтобы контролировать деятельность компании, не обязательно официально быть владельцем акций. Очень важны семейные связи, которые постороннему человеку распутать крайне сложно, если возможно вообще. Вы знаете, например, что в Корее всего на пять фамилий приходится больше половины населения страны?
– Нет, я этого не знал.
– В Китае сходная ситуация, и это при огромном населении. Так что выяснить, кто чей дядя и кто из какого клана, – задача едва ли посильная. Старые деловые контакты также очень важны. Как это говорится по-английски? Почеши мне спину, и я почешу твою. Многие расчеты, в частности раздел прибылей, часто производятся наличными. Деньги приносят в конвертах или чемоданах, в зависимости от суммы. Что же касается отчетности, то их может существовать две, три, а то и больше – смотря кому ее надо представить. И, будьте уверены, вам покажут ту, которую нужно.
Чем-то знакомым повеяло, родным. Как воды напился.
– Как же нам добраться до правды? Неужели все так безнадежно? – спрашиваю я.
– Очень может быть. Скорее всего, вы прокатитесь по Азии и вернетесь в Америку, зная не больше, чем когда уезжали.
– Благодаря вам, я уже знаю больше. Как бы нам продолжить эту здоровую тенденцию? – интересуюсь я.
– Вам надо искать людей, которые побывали внутри, которые знают, как вся эта система работает. И при этом таких, которые не только больше не являются частью системы, но и затаили на нее какую-то обиду.
– Вы знаете таких людей?
Пак достает блокнот и что-то пишет.
– Вот, – протягивает он мне бумажку с электронным адресом.
– Попробуйте поговорить с Ясухиро Эмото. Он уже около года на пенсии. Эмото-сан был одним из первых сотрудников «Логан Майкротек» в Азии, правой рукой – Чингисхана, – простите, Реймонда Чена – в Японии и вообще в Азии. При нем создавалась дистрибьюторская сеть. Он должен знать кое-что о «Пасифик Стар». Попробуйте его найти. В токийском офисе вам вряд л и что интересное удастся узнать. Чен там бывает два-три раза в месяц – ездит, как к себе домой. В общем, Эмото – ваш лучший шанс. Чен многие годы использовал его самого и его контакты, а когда тот стал больше не нужен, просто уволил.
– Большое спасибо, господин Пак. Скажите, а в самом Гонконге есть кто-нибудь, с кем мы могли бы поговорить?
Когда-то в детстве, в репортаже с одного из шахматных матчей, я услышал поразившую меня фразу: «И тут Корчной задумался на пять с половиной часов». Через несколько минут ожидания у меня возникают опасения, что Пак задумался также глубоко, как в свое время беглый гроссмейстер.
– Есть один парень, – наконец произносит Пак. – Молодой. Работал торговым представителем как раз с «Пасифик Стар» в Гонконге. Ушел примерно в одно время со мной. Но он опасается. Очень опасается. Его можно понять. Сделаем так: я дам ему ваши координаты, и он с вами свяжется сам.
– А если не свяжется?
– Ну, значит, не судьба, – улыбается Пак. – Желаю вам удачи. И смотрите под ноги –
Глава XIX. Погоня
Я люблю аэропорты. Несмотря на толчею, очереди и вынужденный стриптиз, которому тебя подвергают, особенно в Америке после известных событий. Я стараюсь приезжать в аэропорт пораньше, и не потому, что боюсь опоздать. Аэропорт – это тамбур между прошлым и будущим. Он вне времени. И вне пространства. Одну географическую точку ты уже покинул, а до другой еще не добрался. Это нейтральная территория – без гражданства, сопутствующих прав и, что особенно приятно, обязанностей. Аэропорт для меня – зона полной безответственности. Люди, которые в аэропортах работают на компьютерах, давят как клопов клавиши Блэкберри или подолгу и громко обсуждают какой-то профессиональный вздор по телефону, мне неприятны. Я никогда этого не делаю, кто бы, чего бы и как бы срочно от меня ни ждал. У меня есть другие, более приятные дела. Кроме того, пребывание внутри воздушной гавани считается частью командировки и, соответственно, оплачивается компанией, что мне тоже импонирует.
В аэропортах мне легко. Ощущение легкости усиливается после посещения баров. Обход баров в аэропорту – важный ритуал. И не пьянства для. Вернее, не только. Посещение аэропортовских баров убеждает меня, что таких, как я, бездельников и сачков – бедолаг, укрывающихся в этих прекрасных заведениях от бессмысленной суеты деловой жизни, не так уж мало. Отрешенное, блаженное выражение на лицах некоторых посетителей не оставляет сомнений: перед вами именно такой тайный тунеядец и раздолбай, который, имей он выбор, не прочь остаток жизни провести здесь, положив с прикладом на работу, профессиональные и гражданские обязанности и даже, пожалуй, на семью и детей. Все-таки приятно – иногда – чувствовать себя частью многочисленной, хотя и разобщенной группы. Первобытный инстинкт, знаете ли.
Беседы с незнакомцами и незнакомками в аэропортах почти всегда интересны. Совместное нахождение вне времени и пространства, абсолютная случайность встречи и статистическая невероятность ее повторения способствуют откровенности не менее, чем алкоголь, терапевтический эффект которого я тоже не стал бы сбрасывать со счетов. Я люблю слушать и, как правило, бываю вознагражден занимательными и поучительными историями благодарных рассказчиков. Однажды один очень холеный и солидный господин поведал мне, что много лет назад сбил на машине какого-то бродягу, выскочившего ночью на шоссе. Он хотел было подобрать пострадавшего и отвезти в больницу, но это было слишком хлопотно, а господин хотел спать. К тому же, на ужине с клиентами он отдал должное замечательному французскому вину, и некоторые полицейские формальности, неизбежные в таком случае, вызывали у него дискомфорт. В общем, господин уехал один. Все эти годы совесть вовсе не грызла его бобром. Напротив, этот инцидент стал самым волнующим событием его благополучной жизни, источником своеобразной тайной гордости. Мне кажется, я его понимаю. Дама средних лет рассказала мне, что возвращается из потрясающей романтической поездки на острова с необыкновенно привлекательным молодым аргентинцем и что она очень соскучилась по своим троим детишкам и мужу, оставшимся в Нью-Йорке и ожидающим ее возвращения с конференции.
Она с удовольствием показала мне фотографии всего семейства. Я дал ей свою визитку и просил обязательно позвонить, если она будет в Сан-Франциско. Дама карточку взяла, но пока не позвонила. Помню молодого поляка, работавшего в Арабских Эмиратах и каждые две недели летавшего на выходные в Канаду к жене, которая там училась. Он налетал таким образом больше миллиона миль. Помню старушку-француженку, решившую на закате дней посетить все страны на свете и пока побывавшую в восьмидесяти шести. В общем, попадаются любопытные типы.