Прохожий
Шрифт:
Александра молча обводила взглядом внутренность камеры. Ассоциации у нее возникали от жутких до смешных. Вероятно, другие посетители лаборатории мыслили подобным же образом, потому что Клавдия с некоторой претензией в голосе добавила:
–Людям свойственно бояться того, чего они не понимают. Некоторым камера Райха напоминает гроб, некоторым – деревенский сортир. Само название способно напугать. А между тем этот примитивный оргонный аккумулятор исцелял безнадежных раковых больных еще в 1941 году в Нью-Йорке, где Райх его и создал. Почти все участники эксперимента после нескольких сеансов
– Мир тогда уже вовсю подвергался воздействию электромагнитных волн и полей, – прошелестел голос медиума, оставшегося сидеть в своем кресле и не сводившего глаз с камеры. – Страшные мировые войны вынужденно двигали вперед науку, а наука в ответ снабжала все более страшным оружием мировые войны. Этика, гуманизм? Все это стало пустыми словами. Иоанн Богослов в «Откровении» называет четырех всадников Апокалипсиса. Это Чума, Война, Голод и Смерть. Я бы добавил пятого – это Наука. Наука – это чудовищный Голем, изначально созданный для того, чтобы помогать людям, но из-за сбоя начавший их уничтожать.
Александра повернулась к нему:
– Если бы вы сами не сказали мне, что были учеником Дмитрия Лыгина, я бы сейчас об этом догадалась. Он говорил примерно то же самое, и чуть ли не теми же словами.
– Я не захожу так далеко в поисках истины, как покойный барон, – скромно ответил медиум. – Некромантия – это уж точно не моя стихия. Я в жизни своей капли крови не пролил и даже вида ее не выношу.
– Мы действуем строго по науке, – поспешила заверить Клавдия, прикрывая дверь камеры. – И можем показать журнал с результатами лечения, предоставить благодарственные отзывы, снимки, анализы, копии медицинских карт… Во всех случаях состояние наших друзей – так мы называем клиентов – значительно улучшалось. Наблюдались случаи полного исцеления! Да вы можете спросить об этом у вашего друга!
– У Игоря Горбылева? – уточнила Александра. – Он, значит, тоже сидел в этом… В этой камере?
–Да, после каждого курса химиотерапии он стабилизировал свое состояние в оргонной камере, – подтвердила Клавдия. – Благодаря этому лечение прошло так быстро и успешно.
–Если бы официальная медицина не смотрела на нас как на мошенников и сумасшедших и мы работали вместе, результаты были бы поразительные,– подхватил Леонид с неподдельным воодушевлением.– Но пока это утопия, мечта. Мы неуместны в научном мире, мы там даже не бедные родственники. Примером тому может служить печальная судьба самого Вильгельма Райха. В 1957 году правительство США под нажимом официальных медицинских светил посадило ученого, одного из лучших учеников Зигмунда Фрейда, в тюрьму. Все его книги и камеры были публично сожжены. Его приговорили к двум годам заключения, но, не отсидев и года, Райх внезапно и загадочно умер от сердечного приступа, в своей камере. Отнюдь не в оргонной. Он был совершенно здоров, и ему едва исполнилось шестьдесят лет.
– Вы полагаете… – начала Александра, впечатленная рассказом, но Клавдия бесцеремонно ее оборвала:
– Вне всяких сомнений, великого ученого убили! Хватит
– А то, что преподносится сейчас на золотом блюде, как последнее спасительное слово науки, будет запрещено еще скорее, – угасающим голосом дополнил Леонид. – Потому что наука развивается быстрее и быстрее. Она взбесилась и давно не обращается к нуждам человека, обслуживая сама себя. Этот станок без перерыва штампует иллюзии, которые ничем не подкреплены. Пятый всадник Апокалипсиса придет в хирургической маске, и в руках у него будет шприц!
И внезапно, без паузы, медиум обратился к ассистентке, благоговейно ему внимающей:
– Клава, ты хотела сделать подарок нашей гостье!
–Да-да,– опомнилась Клавдия, несколько раз сморгнув, словно просыпаясь.– Конечно, индивидуальный оргонайт! Александра, он вам просто необходим!
Художница опасливо покосилась на оргонную камеру, но Клавдия, перехватив ее взгляд, рассмеялась:
– Ну, что вы, я имею в виду совсем другой прибор. При его изготовлении требуется знание исцеляющих свойств минералов. А это уже моя стихия, ведь я – литотерапевт. Например, настольный прибор может выглядеть так!
Открыв один из шкафов, Клавдия взяла с полки полупрозрачную дымчатую полусферу, с виду – из мутного стекла. В диаметре полусфера достигала сантиметров пятнадцати, в высшей точки – не более десяти. Внутри, как показалось Александре, заключались некие темные сгустки.
– Идемте к свету, – пригласила ее ассистентка медиума, подходя к окну и отдергивая тонкую белую занавеску, плясавшую на весеннем ветру. Окно из-за духоты было открыто и здесь. Обыденный городской шум, доносившийся с улицы, внезапно показался Александре неуместным в этой комнате. – Взгляните.
Художница последовала приглашению. Она не ошиблась: на просвет было хорошо видно, что внутри полусферы находится несколько уплотнений разной формы и величины, а также нечто вроде спутанного клубка нитей или волос. «Вот это уж точно какое-то шарлатанство», – заметила про себя художница.
–Никакой мистики,– приветливо улыбнулась Клавдия, демонстрируя полусферу.– Никаких заклинаний. Только законы физики и химии. Оргонайт за счет своего правильного наполнения моделирует здоровые вибрации и гасит вредные. Внутри можно различить объекты, вы их видите?
Александра кивнула. Оргонайт производил на нее отталкивающее впечатление. Он казался грязноватым и подозрительным, и к нему, в отличие от баварского шара из золотого рубина, совсем не тянуло прикоснуться.
– Прежде всего там намагниченная металлическая стружка.
Клавдия легонько постучала кончиком накладного красного ногтя по верхней части полусферы. На солнце сверкнул серебряный значок, нанесенный на лак. По форме он напомнил Александре кириллическую литеру «Ж». Клавдия, по всей видимости, следившая за гостьей очень внимательно, вновь уловила ее взгляд и немедленно пояснила: