Прохожий
Шрифт:
– А это не мое дело, – спокойно произнес Кожемякин. – Да и не ваше, вы только приглашенный эксперт. Я не буду привлекать вас к перепродаже, с Герасимовым справлюсь сам. Есть у меня любитель. На аукцион этюды все равно не отправишь, сами понимаете. Поэтому завтра мне нужно ваше мнение, и без эмоций, здесь будет третье лицо. Этот самый оценщик из магазина. Пусть он себе думает, что это Майя Копытцева.
И, не сводя с Александры взгляда, коллекционер заключил:
– Честно говоря, этот тип ни уха ни рыла в живописи не понимает. Здесь трудностей
Александра не торопилась с ответом. Кожемякин истолковал ее молчание по-своему и поторопился добавить:
– Естественно, никаких письменных заключений я не потребую, Сашенька! Никакого урона вашей драгоценной репутации.
– Нет, я… – начала она, но коллекционер перебил:
– Зная ваше мягкое сердце, Сашенька, я предполагаю, что вам сейчас мерещатся несчастные обобранные наследники: голодные детки, заброшенные старички… А также кошечки и собачки, – добавил он, оскаливаясь в улыбке и показывая крепкие желтые зубы. – Ничего этого нет в помине, наследник – здоровый дядя в цвете лет. Ну так что?
Александра решилась.
– Я приеду завтра к двенадцати, – ответила она, перекидывая через плечо ремень брезентовой сумки, испачканной масляными красками. – Любопытно посмотреть… Но при оценщике высказываться не буду.
Кожемякин молча смотрел на Александру. Выражения глаз коллекционера невозможно было уловить по простой причине – его не существовало.
– Сложный вы человек, – сказал он наконец.
– Увы. – Александра прошла в прихожую и сняла с крючка куртку. – От этого и страдаю, Николай Сергеевич.
– Сложный, но нужный, – заключил внезапно повеселевший коллекционер. – Позвольте поухаживаю.
Александре пришлось принять его услуги. Помогая гостье надеть куртку, Кожемякин умудрился слегка приобнять ее за плечи. Художница заторопилась к двери.
– Да, и! – На прощание хозяин квартиры многозначительно поднял узловатый указательный палец: – Напоминаю, что никому, никому, никому!
– Разумеется, – подтвердила она, выходя на лестничную площадку и нажимая кнопку вызова лифта.
В этот миг в сумке зазвонил телефон. Достав его, Александра увидела имя Клавдии. Художница опустила телефон обратно в сумку и вошла в подъехавший лифт, слушая назойливый рингтон. Во-первых, она никогда не стала бы отвечать на звонок при Кожемякине, чья голова все еще торчала из-за приоткрытой двери. Во-вторых, она вообще не хотела отвечать.
«Не сейчас,– говорила себе Александра, выходя из подъезда и с облегчением вдыхая легкий весенний воздух.– Не сегодня. До сих пор в моей жизни все было понятно. Да, в ней есть вот такие Кожемякины, есть подделки, краденки. Все объяснимо, пусть иногда отвратительно. И даже в самые неудачные моменты я считала себя хозяйкой своей судьбы. Но этот Леонид… Он заставляет поверить в то, что существуют некие высшие силы, противостоять которым нельзя».
И
Глава 3
Клавдия позвонила снова, когда у Александры сорвалась вторая встреча, назначенная на этот день. Художница связалась по вотсапу с клиентом, чтобы уточнить адрес, и выяснилось, что того нет в городе – он попросту забыл об их договоренности и уехал на дачу. С его стороны не последовало даже извинений. В расписании образовалась вынужденная пауза, и поэтому Александра ответила на звонок. В этот миг она брела по улице, отыскивая взглядом недорогую кофейню, чтобы перекусить.
– Наконец-то! – напористо приветствовала ее Клавдия, и у Александры сразу создалось впечатление, что ей звонит обманутый кредитор, которому она должна большую сумму с процентами. Ассистентка медиума говорила с нескрываемым раздражением. – Вы обещали прийти сегодня! Мы вас ждем, между прочим!
– И напрасно. – Александра нахмурилась, остановившись перед входом в кафе. – Я вовсе не давала вам конкретных обещаний. Только сказала, что, возможно, позвоню.
– Но мы из-за вас отменили прием! – В голосе собеседницы появились визгливые базарные нотки. – Это деньги!
– Послушайте, – художница с трудом сдерживалась, чтобы не заговорить на повышенных тонах, – я не знаю, зачем вы отменили прием, если мы не назначали встречи. У меня весь день был распланирован заранее. Я сейчас очень занята, и у меня…
– Вы сейчас совершенно свободны! – оборвала ее Клавдия. – Так говорит Леон.
Александра отступила к стене, чтобы пропустить прохожих. В час обеденных перерывов на узком тротуаре становилось тесновато.
– У меня назначена встреча, – изменившимся от волнения голосом произнесла она.
– Леон сказал, что вы абсолютно свободны, – повторила Клавдия. Теперь она говорила без раздражения, скорее с упреком, словно пытаясь вразумить непослушного ребенка. – Хорошо, как определитесь, перезвоните мне. В любом случае мы весь день в лаборатории и сегодня никуда выходить не собираемся.
Сунув замолчавший телефон в карман куртки, Александра вошла наконец в кафе. Она взяла кусок пиццы, сок и кофе, и едва успела приступить к еде, как звонок раздался снова. Звонил третий сегодняшний клиент. Он извинился, туманно ссылаясь на семейные обстоятельства и отменил назначенную встречу, которой сам настойчиво добивался.
Пицца приобрела вкус горячей резины. Александра отодвинула тарелку. «Дьявольщина», – думала художница, глядя, как возле стойки клубится местная офисная молодежь. Многие брали кофе навынос и тут же исчезали со стаканчиками на улице. Погода стояла великолепная.
Александра взяла телефон и нашла номер Клавдии. Та откликнулась немедленно.
– Знаете, я действительно сегодня свободна, – сдавленно произнесла художница. – Все отменилось. Пришлите мне адрес, пожалуйста, я приеду.