Проклятье
Шрифт:
— Надоело. Они считают, что могут мне указывать. Собрали заседание кафедры, заседальцы недоделанные. Воспитывать собираются. Какое тут, ко всем демонам, воспитание.
Он мельком глянул на Машу и одобрительно усмехнулся, оценив её пришибленный вид.
— Нет на тебе проклятья, можешь не убиваться так. Оно до сих пор на мне.
Она хотела вдохнуть и не смогла.
— Как это на вас? А то, что со мной творится — это что такое?
— Какое — такое? — Миф покачал головой, не отрывая взгляда от
Редко-редко навстречу им выезжала машина — выныривала из тумана в низине и проносилась мимо, заставляя пригибаться сухую придорожную траву. Дорога шла с холма на холм, вверх-вниз.
— Насколько я знаю, ничего с тобой не было. Статью украли — так сама виновата. Нечего было отдавать её первому встречному. А с дракой совсем просто — уважительнее надо со старшими, уважительнее. И ничему тебя жизнь не учит. Давай сюда телефон.
Маша послушно вытащила его из сумки — холодное безжизненное тельце — и протянула Мифу. Одной рукой он вскрыл мобильный, вытряхнул аккумулятор и карту и бросил всё это в бардачок.
Она сидела неподвижно. Сосны за окном изошли на нет, и потянулись глухие бетонные заборы с пиками на верхушках. Машина чуть подскочила на железнодорожном переезде.
— И что теперь? — спросила Маша звенящим от злости голосом. — Заново проклинать будете?
— Есть одно предположение, — уклончиво отозвался Миф.
— Какое?
Он не ответил. Свернул с главной трассы влево, потом ещё раз влево. Машина запрыгала по размытой дождями грунтовке.
— Какое? — крикнула Маша, срываясь на высокие ноты.
Вдалеке, в туманном мареве, замаячили низенькие строения, ограды, вихляющая лента дороги. Миф усмехнулся. «Истеричка», — подумал он. Маша готова была поклясться, что он подумал именно так.
— Ну, дело в том, что проклинать могут не только сущности. Что вообще значит — проклинать? Ты слышала? Читала хоть? Я на твоём месте перерыл бы всю библиотеку. Так значит, проклятье — некое недоброе пожелание. Очень сильное. Оно въедается в человека, пожирает его изнутри, как глист. Ясно тебе?
Маша сидела, глядя на дорогу. Из тумана торчали острые пики и крыши, как грибы. Крыш было всего несколько, и все они — маленькие, под какими не поместится и самая захудалая халупа. Потом машина нырнула в ещё один овраг, туман стал ближе, строения приблизились, и Маша увидела кладбище: сторожку, несколько старых склепов вдалеке, кресты, кресты, кресты до горизонта.
Судя по крестам, кладбище было очень старым, сейчас уже так не хоронили. Миф вздохнул, тяжело, как будто горло ему перетянули удавкой.
— Сущность проклинает именно потому, что она такой создана. Изначально враждебной. Человек проклинает, только если очень сильно ненавидит. Знаешь, как это?
Маша пожала плечами. Она терпеть не могла философские
— А мне кажется, ты знаешь.
— Вы хотите сказать, что это я вас прокляла?
Она закрыла глаза и почти услышала шаги — где-то на периферии сознания, так тихо, как будто она их нафантазировала. Но они были.
Миф ей больше ничего не сказал. У ворот он остановил машину и вышел поговорить со сторожем. Через запотевшие стёкла Маша видела, как Миф демонстрирует сторожу синее удостоверение. Тот достаёт очки из кармана пуховика, внимательно вчитывается и кивает.
Маша ткнулась в бардачок. Ломая в отчаянии ногти, вытащила откуда мобильный, сунула на место аккумулятор.
— Вот не доходит с первого раза. Отдай. — Миф вырвал телефон из её одеревеневших пальцев.
Когда он вернулся за руль, в машину проник резкий запах мёрзлого воздуха и высокого неба. Маша старалась не дышать, вжавшись в дверцу со своей стороны. Она жалела, что не села назад: вытащить её оттуда было бы труднее.
Сторож загремел цепями, заскрипел воротами. Створки вычертили полукруги на подтаявшей земле. Они въехали на кладбище, и вокруг разом стало тише.
Аллеи здесь спутались в паутину, а главная то и дело двоилась и троилась. Ехать приходилось очень медленно, один раз Миф чуть не угодил колесом в воронку просевшей земли и долго ругался от облегчения, что всё-таки не угодил. Посреди дороги оказалось дерево — уверенная сосна одним боком подпирала оградку, и проехать мимо было невозможно. Миф остановил машину так близко к дереву, что это стало ясно.
— Дальше придётся пешком.
Маша вжалась в сиденье.
— Что вам от меня нужно?
— Не мне, а нам. — Миф нетерпеливо махнул рукой. — Идём уже, не буду я тебя убивать, слишком много возни. Тебе самой станет легче, если всё это кончится.
Он постоял, облокотившись на открытую дверцу, рассматривал непривычно поголубевшее небо.
— Как всё это кончится? — спросила Маша, отлипая от стекла.
— Очень просто. Твои способности не бесконечны, как только они иссякнут, всякая нечисть перестанет к тебе липнуть. И ты от меня отцепишься. Ну, выходи. Я что тебе, мальчишка, чтобы ждать весь день под дверями?
Она вылезла, перебравшись на сиденье водителя, потому что дверцу с другой стороны подпирала облезшая оградка. Ноги слушались так себе. Маша выбралась на воздух и тут же чуть не свалилась, споткнувшись о корень.
— А когда они иссякнут?
— Надеюсь, что скоро.
Миф уверенно шагал по узким вихляющим тропинкам. Шуршали ленты на облысевших венках. Маша боялась потерять его из виду. В таком пейзаже не помогла бы и красная ветровка — везде было пёстро, хоть цвета поблекли от непогоды.