Проклятие Неферет
Шрифт:
– Нуу, я заинтригован. Как твой друг, я настаиваю, чтобы ты рассказала мне.
– Он наклонился немного ко мне.
Я посмотрела на него и рассказала всё как есть.
– Мне нравится темнота. Она — мой друг. Она утешает меня.
Его улыбка потускнела, и я боялась, что я действительно рассказала ему слишком много. Но когда он заговорил, его голос не потерял своей милости.
– Бедная Эмили, я могу только представить, как ты нуждалась в утешении за последние месяцы, и, если этот сад утешает тебя, днем или ночью, то я говорю, что это удивительное
Я почувствовала порыв облегчения, и радости в его сочувствии.
– Да, ты видишь, это — мое спасение, мой оазис. Закрой глаза и дыши глубоко. И ты забудешь, что это — ночь.
– Ну, хорошо. Я закрою.
– Он закрыл глаза и потянул глубокий вздох.
– Что за, прекрасный аромат? Я не замечал его до сих пор.
– Это — лилии. Они только что начали цвести, - объяснила я счастливо.
– Нет, не открывай глаза. Теперь послушай. Скажи мне, что ты слышишь.
– Твой голос, который кажется мне столь же сладким как запах лилий.
Его комплимент сделал меня счастливой, но я ругала его с ложной серьезностью.
– Не я, Артур. Слушай тишину и скажи мне, что ты слышишь в ее пределах.
Он не открывал своих закрытых глаз, наклонил свою голову и сказал:
– Вода. Я слышу фонтан.
– Точно! Мне особенно нравится сидеть здесь, под этой ивой. Как будто это — мой собственный мир, где я могу слышать звук воды, текущей в фонтане, и представить, что снова езжу на своем велосипеде около озера, ветер треплет мои волосы, и здесь спокойно, меня никто и ничто не потревожит.
Артур открыл глаза и встретил мой пристальный взгляд.
– Никто? Никто вообще? Даже лучший друг?
Мне показалось, что все мое тело покраснело от стеснения, и я ответила:
– Возможно, теперь я могу вообразить друга, присоединяющегося ко мне, и я действительно помню, как ты любишь ездить на велосипеде.
Он удивил меня, хлопнув себя по лбу.
– Велосипед! Это напоминает мне, как я увидел тебя здесь, в саду. Я ушел, извинившись, пораньше, чтобы вернуться домой, и поговорить с отцом, прежде чем он ляжет в постель. Я в одиночку ехал на велосипеде, возвращаясь домой, когда услышал смех.
– Он помолчал, и в его голос усилился.
– Это был самый прекрасный смех, который я когда-либо слышал в своей жизни. Он, похоже, доносился из сада позади дома. Я увидел, открытую садовую калитку, и пошел на звук твоего голоса.
– Ох.
– Я выдохнула это слово, и счастливо вздохнула, у меня на душе стало еще теплее. И я сказала:
– Я очень рада, что мой смех, привел тебя ко мне.
– Эмили, твой смех не просто привел меня к тебе — он привлек меня к тебе.
– У меня есть другая тайна, которую я могу рассказать тебе, - услышала я свой голос.
– Тогда это — еще одна тайна, которую я буду скрывать и дорожить ей как своей собственной, - произнес он.
– Когда я смеялась, я думала о том, как я счастлива, что ты был там на ужине. Я так ужасно нервничала, пока ты сидел рядом со мной.
– Я затаила дыхание, надеясь, что не была,
– Ну, тогда, я очень, очень рад объявить, что я буду присутствовать в твоем доме на званном обеде в субботу, и что я буду сопровождать прекрасную женщину, с которой я надеюсь, вы также станете верными друзьями.
Мое сердце, уже настолько разбитое и ушибленное, сжалось от его слов. Но я хорошо научилась скрывать свои чувства, так что я сделала заинтересованное выражение лица и сказала мягким голосом, который я использовала при разговоре с отцом:
– Ох, как мило. Я буду рада, увидеть Камиллу снова. Думаю ты уже знаешь, что она и я, подруги.
– Камилла?
– Он выглядел крайне сбитым с толку. И затем я увидела, что его выражение лица пришло к пониманию.
– О, ты имеешь в виду дочь Сэмюэля Элкотта, Камиллу.
– Ну, да, конечно, - сказала я, но мое оскорбленное сердце стало биться легче.
– Конечно? Почему ты говоришь, конечно?
– Просто я думала, что ты ухаживаешь за ней, - сказала я, а потом почувствовала, как моему сердцу становится легче и легче после того, как он покачал головой и ответил с сопереживанием:
– Я не знаю, почему ты так подумала.
Я чувствовала себя так, как будто должна была сказать что-то в защиту того, что я знала, это будет большим замешательством для бедной Камиллы, когда она услышит слова Артура.
– Я полагаю, что подумала так из — за того, что миссис Элкотт на это надеется.
Темные брови Артура поднялись вместе с уголками его губ.
– Ну, тогда позволь мне ясно объяснить тебе. Я буду сопровождать свою мать на твоем званном ужине в субботу. Моего отца беспокоит артрит, но мать очень хочет прийти и поддержать тебя на твоём первом вечере. Камилла же — очень хорошая подруга.
– То есть, ты не будешь ухаживать за Камиллой?
– смело спросила я, затаив дыхание.
Затем Артур встал и, улыбаясь, поклонился мне. Голосом, полным тепла и доброты, он объявил:
– Мисс Эмили Вейлор, я могу заверить вас, что это не за Камиллой Элкотт я буду ухаживать. И теперь я должен, неохотно, пожелать вам доброй ночи до субботы.
Он повернулся и оставил меня, затаившую дыхание от счастья и ожидания. Мне показалось, что даже тени вокруг меня отразили мою радость своей красивой, скрывающей мантией темноты.
Но я не провела много времени, упиваясь волшебными событиями ночи. Хотя мое сердце было заполнено Артуром Симптоном и мне хотелось думать только о нашей поразительной беседе и о том, что он фактически оставил меня с обещанием того, что в будущем он будет ухаживать за мной, мой ум думал и о другой, менее романтичной информации, которую Артур только что предоставил мне. Мои руки до сих пор дрожат от радости, когда я вновь читаю эту запись в дневнике связанную со встречей с Артуром и начинаю воображать то, что, может быть, в будущем буду с ним, но я должна не забывать быть очень тихой, когда нахожусь в тени сада.