Проклятие Неферет
Шрифт:
– Все ее платья придется переделывать, все, - сказала Мэри с полным ртом булавок.
– Я не хочу носить мамины платья, - услышала я собственные слова, и это было правдой.
– А почему бы и нет? Они прекрасны, а вы с ней так похожи, так что на вас они будут выглядеть также красиво. Многие даже лучше, чем это.
– Она заколебалась, задумавшись, а потом, посмотрев на мою грудь и туго натянувшуюся на ней ткань, добавила: - Конечно, в том виде, как есть, они не подходят, но я могу найти кружева или шелк, чтобы добавить здесь вот здесь.
Пока она закалывала булавками
Да, конечно, и тогда и сейчас я знала, что должна была быть в восторге от потрясающего пополнения моего гардероба. Мама была одной из одевавшихся лучше всех женщин Чикаго. Но когда мой взгляд вернулся обратно к зеркалу, смотревшая на меня девушка в мамином платье показалась мне чужой, и я — Эмили — как будто совершенно потерялась где-то в ее незнакомом отражении.
Когда я не разговаривала с поваром или стояла во время перешивания платьев или пыталась вспомнить нескончаемые подробности мероприятий, к которым мама, казалось, не прилагала вообще никаких усилий, я молча бродила по нашему огромному особняку, стараясь избегать отца и ни к кому не обращаться. Странно, я не думала, как огромен наш дом, пока мама наполняла его своим присутствием. Но когда ее не стало, он превратился в огромную клетку, заполненную всеми прекрасные вещами, которые коллекционировала эта женщина, включая ее единственного живого ребенка.
Живого ребенка? До вечера этой среды, я начала верить, что я перестала жить, а существовала просто как оболочка, ожидающая, когда мое тело поймает меня саму и поймет, что я уже мертва.
Чудесным образом Артур Симптон вернул меня к жизни!
***
– Ваш отец, внимательный человек, - говорила Мэри.
– Мне согревает сердце то, что он делает, как он с заботой и вниманием относится к вам.
Я ничего не сказала. А что я могла ей сказать? Что она легко смотрит своими глазами на меня, и на отца. Конечно, он казался осторожным и внимательным по отношению ко мне и ко всему внешнему миру — она никогда не видела его горящего взгляда или чувствовала невыносимый жар его руки!
Когда моя прическа была сделана, Мэри отступила. Я встала с кресла и подошла к своему зеркалу в полный рост. Я никогда не забуду, что, впервые увидела себя как вполне взрослую женщину. Мои щеки раскраснелись от вина, это мне далось легко, поскольку моя кожа настолько красива и прекрасна, как у моей матери. Платье подошло мне, как будто оно всегда было моим. Оно было точного цвета наших глаз.
Я смотрела и безнадежно думала, я — копия матери… в тот же самый момент Мэри прошептала:
– Вы так похожи на нее. Я как будто вижу ее призрак, - сказала она и перекрестилась.
Раздался стук в дверь моей гардеробной и голос Карсона объявил,
– Мисс Вейлор, ваш отец передает, что джентльмены уже начали прибывать.
– Хорошо. Все в порядке. Я спущусь через минуту. Хотя я не сдвинулась с места. Я
– Теперь я понимаю, что выразилась глупо. Я увидела не призрак вашей матери, я увидела вас. Вы — прелестная девочка, которая напоминает мне ее. Я зажгу свечу, для вас сегодня вечером, и попрошу ее дух присматривать за вами и придавать вам силы.
– Затем она открыла мне дверь, и мне ничего не оставалось, как покинуть комнату, и оставить позади свое детство.
Путь от моей спальни и личной комнаты, которая началась как просторная детская и никогда не использовалась, был долгим, но казалось, что мне потребовался только момент, чтобы дойти до лестницы, ведущей на первый этаж, в фойе. Там я остановилась. Грубые мужские голоса, которые я услышала, казались странными и неуместными в доме, который был так тих в течение нескольких месяцев.
– Ах, это ты, Эмили. Отец закрыл собой дверь и сделал несколько шагов, присоединяясь ко мне на лестничной площадке. Формально, он поклонился и потом, как я видела это несколько раз, протянул свою руку для меня, как это он делал для матери, чтобы я взяла её. Я автоматически сделала это и прошла оставшуюся часть лестницы вместе с ним. Я чувствовала на себе его взгляд.
– Ты как изображение на картинке, моя дорогая. Я посмотрела на него, удивившись, услышав знакомый комплимент, который он говорил матери так много раз.
Я ненавидела то, как он смотрел на меня. Даже после того, когда вечер принес мне радость, ненависть все еще была свежей в моей памяти. Он изучал меня. Наверное так он изучает отбивные за ужином.
Я все еще задаюсь вопросом, заметил ли какой-либо из ждущих мужчин тем вечером ужасный пристальный взгляд отца, и мне становится плохо от одной мысли об этом.
Его взгляд покинул меня, и он приветливо улыбнулся мужчинам, стоявшим ниже нас.
– Ты видишь, Симптон. Беспокоиться не о чем вообще. Эмили появляется вовремя, как дождь — прямо как дождь.
Я посмотрела вниз, ожидая увидеть седоватого мужчину со слезящимися глазами, густыми моржовыми усами, и грудью колесом, но я встретилась с ясным голубоглазым взглядом лихо красивого молодого человека, который добродушно улыбался мне.
– Артур!
– Его имя соскочило с моих уст, прежде чем я смогла управлять своими словами.
Его блестящие голубые глаза сощурились в уголках, когда он улыбнулся, но прежде, чем он смог ответить, отец вмешался грубо.
– Эмили, не будет никакого панибратства сегодня вечером, особенно когда Симптон здесь помогает своему отцу.
Я почувствовала, как мое лицо вспыхнуло от ярости.
– Мистер Вейлор, я уверен, что лишь удивление заставило вашу дочь говорить по-дружески. Я, увы, не такой человек, как мой отец, - пошутил он, надувая свои щеки и раздувая грудь, чтобы подражать обхвату своего отца.
– Или по крайней мере пока!
Человек, которого я легко признала, мистер Пуллман, похлопал Артура по спине и сердечно засмеялся.
– У вашего отца действительно есть любовь к хорошей еде. Но можно сказать, что я виновен в том же самом.
– Он погладил свой внушительный живот.