Проклятие Пифоса
Шрифт:
— Как прикажете, — ответила астропат.
Даррас вместе с командой подрывников бросился к деревьям. Пока они устанавливали заряды, остальные отделения сгруппировались тесным прямоугольником — плечом к плечу, выставив во все стороны пушки. Воины держались вплотную друг к другу, превратившись в сплошную массу керамита, в передвижную крепость, что ощетинилась болтерами и готова сразить любого неосторожно сунувшегося врага. На мгновение — мимолетное, но весьма ощутимое — повисло ожидание по поводу дальнейшей роли Саламандр. Кхи’дем ни о чем не просил Аттика, но капитан Железных Рук отрывистым кивком указал сержанту и его воинам присоединиться к построению. В свою очередь Гвардия Ворона предпочла
За считанные секунды после первого предупреждения враг подобрался достаточно близко, чтобы его стало слышно. Злобное рычание эхом разносилось по зеленой мгле. Ветви хрустели и трещали под натиском грузных тел. «Черепаха» двинулась по открытой местности к мертвым деревьям.
— Даррас, — обратился к сержанту Аттик. — Статус?
— Жду вашего приказа.
— Давай.
Череда взрывов вдребезги разнесла стволы. Деревья сначала покачнулись, а затем с оглушительным треском расцепили свои объятья и попадали на землю, напоминая откидывающиеся трапы гигантской десантной капсулы. Гальба смотрел на валящиеся растения со своего места на правом фланге, совершенно не опасаясь, что они зацепят построение. Даррас был искусным творцом разрушений. Земля содрогалась от ударов громадных стволов по обе стороны от легионеров.
Деревья закрывали собой чернокаменную колонну. Цвет ее был насыщенным и глубоким, как обсидиан, но не блестел и не давал никаких отражений. Казалось, материал поглощал касающийся его свет, создавая вокруг ореол тени. Колонна была неровной — она выгибалась, словно змея, изготовившаяся к удару. У вершины она разделялась на три изогнутых крюка, похожих на раскрытые когти. Поверхность камня была испещрена трещинами и полосами, и в их рисунке Гальбе привиделась определенная система. Но его взгляд никак не мог уловить ее. Внезапно сержант понял, что не может сфокусироваться ни на одном участке колонны. Поначалу он счел ее происхождение искусственным, однако быть может, камень в расплавленном состоянии вырвался из земли и застыл в такой форме. Сержант нутром чувствовал, что непостижимым образом обе эти возможности были одновременно и верными, и ошибочными.
Железным Рукам оставалось всего пара сотен метров до колонны, когда явились охотники. Они выскочили из джунглей сразу со всех сторон и замерли на мгновение, шумно втягивая носами воздух, приглядываясь к добыче и размышляя, с какого бока лучше атаковать.
— Брат Птерон, — вызвал по воксу Гальба. — Надеюсь, биологию этих существ ты оспаривать не будешь.
— Нет, — отозвался ветеран. — Эти, несомненно, плотоядные.
Двуногие ящеры в высоту достигали почти восьми метров. Для существ подобного размера строение тел было поразительно гибким. Длинные передние пятипалые лапы заканчивались сверкающими бритвенно-острыми когтями размером с цепной меч. Почти треть роста тварей приходилась на вытянутые жилистые шеи. Челюсти, усеянные зубами больше гладия, покачивались в такт тяжелому дыханию. Казалось, звери улыбались.
Гальба насчитал два десятка только тех, которые показались десантникам. Еще больше он слышал в джунглях. Голоса отдельных тварей сливались в единый коллективный рык, что отдавался в груди Гальбы — хищная песнь, ода животной ненависти и жажде. Ящеры перешли в наступление.
— Огонь, — приказал Аттик. Его скрежещущий голос в воксе звучал не менее хищно.
В первые несколько секунд сверхчеловеческие воины контролировали поле боя. Их оружие косило ведущих ящеров, отрывая им головы и конечности и разрывая тела на кровавые ошметки. Но затем рептилии со смертоносной ловкостью перехватили инициативу. На их стороне
Зверь наотмашь полоснул пальцами-клинками. Гальба парировал удар своим болтером. Тогда ящер выгнул шею и сомкнул челюсти на голове воина. Сержант услышал, как клыки ломаются о керамит, и почувствовал, как другие вгрызаются в ворот его доспеха, продираясь к горлу. Он выстрелил вслепую. Сила удара реактивного снаряда оттолкнула монстра на шаг. Сквозь дыры в его туловище виднелись перебитые ребра. Взревев от ярости и боли, зверь ринулся прямо на врага. Гальба резко присел и, выстрелив ящеру в челюсть, снес ему верхнюю половину черепа.
Не успел он подняться, как молниеносный удар слева заставил его отшатнуться. Другая рептилия всем телом приземлилась на его боевого брата. Зверь буквально раздавил легионера — под тоннами плоти и костей его доспех лопнул, словно яичная скорлупа. Гальба хлестнул очередью по боку и шее твари, но та, охваченная бешенством, отказывалась умирать так просто и успела распотрошить когтями тело своей жертвы, прежде чем наконец испустила дух.
Ящеры истребляли Железных Рук, вынуждая их сжать построение еще плотнее. Воины скорректировали огонь. Более не захваченные врасплох ловкими прыжками монстров, они убивали их еще на подходах. Но ящеры продолжали прибывать. Кровь в воздухе манила все новые охотничьи стаи, и число чудовищ только росло.
Отряд меж тем достиг колонны.
— Госпожа Эрефрен, — бросил Аттик, — делайте, что должны. Братья, экономьте боеприпасы. Мы лишь на полпути.
Гальба переключился на цепной меч. Противники сошлись в ближнем бою. Ревущие ящеры толкались и драли друг друга когтями, жаждая урвать себе лакомую добычу. Железных Рук окружила стена из шкур, клыков и когтей. Цепной меч Гальбы завывал, и лезвие его вгрызалось в мышцы и кости при каждом взмахе. Промахнуться здесь было попросту невозможно, но и уклониться от атаки тоже было непросто. Жестокие удары сыпались на воинов с массивной животной яростью.
Теперь он стоял спиной к колонне. Гальба не был псайкером, но ощущал, как камень источает нечто, что просачивается в его сознание. Вибрация. Жар. Вкрадчивые нашептывания. Ему даже послышался мимолетный смех, но уже в следующее мгновение перед его глазами распахнулась слюнявая пасть, могучий рев изгнал все остальные звуки, и он ответил на него своим ревом войны и песнью клинка.
Из вокса раздалось отрывистое дыхание Эрефрен. Удерживая двумя руками скользкий от брызжущей крови ящеров меч, Гальба смотрел прямо перед собой, отвоевывая каждую секунду жизни. Но он догадался, что астропат коснулась колонны. Он почувствовал ее шок рваным порезом на странной поверхности камня. По воксу он слышал удивленное бормотание женщины и понял, что этот звук эхом разлетелся по всему построению.
— Госпожа Эрефрен? — вызвал Аттик. Чудовищное напряжение пробивалось даже в его механическом голосе.
— Да, капитан, — напряжение Эрефрен было другим по роду и силе. Гальба восхитился, что женщина вообще нашла в себе силы ответить. Ее голос был хрупким, как древний папирус, слабым, как тень надежды, и само его звучание было свидетельством невероятной силы воли. — Мы можем уходить, — едва не задыхаясь, прохрипела астропат. — Мы должны уходить.