Проклятие Пифоса
Шрифт:
— Кроме того факта, что они не травоядные.
— Именно. Мы до сих пор очень мало знаем об этой планете, но ты заметил тенденцию?
Кхи’дем уловил, к чему он клонит.
— Здесь все хищное.
— Даже растения.
— Такая экосистема не может быть стабильной. — Сын Вулкана задумался о суровых геологических циклах Ноктюрна и о том, насколько хрупка жизнь в его родном мире. Ноктюрн взрастил множество опасных видов, но всегда соблюдался баланс между хищниками и их жертвами. Без него на Ноктюрне никакой экосистемы не осталось бы.
— Хуже, — поддержал
Ответ напрашивался сам собой.
— Никаким естественным образом.
— Нет.
— Думаешь, на Пифосе нам встретится разумный враг?
Птерон вновь обратился взглядом к джунглям. Кхи’дем буквально слышал, как ворочаются шестеренки в тактическом уме ветерана, когда тот осматривался в поисках возможных угроз.
— Я не знаю, — признался Птерон. — Наши сведения позволяют предположить подобное, но наверняка сказать нельзя. Железные Руки не нашли никаких следов цивилизации. Это обнадеживает, но окончательные выводы делать пока рано.
Земля снова пошла вверх. Подъем поначалу был более плавным, чем спуск с возвышенности, но постепенно, с каждым следующим шагом, становился круче. Шеренга космодесантников обогнула огромный папоротник, чей ствол по толщине мог посоперничать с пушкой линкора. Необъятные листья низко свисали над головами воинов. Они покачивались туда-сюда, касаясь друг друга и создавая изменчивые переплетающиеся узоры. Словно руки умелого гипнотизера, они притягивали взгляд и манили разум. Птерон полоснул по ним своими молниевыми когтями.
— Опасные? — спросил Кхи’дем, глядя, как зеленые лохмотья неспешно планируют к земле.
— Возможно, — проходя мимо, Птерон одним ударом рассек ствол растения.
— Ты в смятении, брат.
— Именно так.
— Ты сомневаешься в целесообразности этой вылазки?
Вздох Птерона отозвался в воксе треском статики.
— Я надеюсь на успех. Здесь огромный потенциал для получения ценной информации, а учитывая, какие мы понесли потери, у нас осталось не так-то много надежных вариантов нанести ответный удар.
— Но?
— Меня беспокоит то, с чем мы здесь боремся. Враждебность этой планеты выходит далеко за рамки простых животных инстинктов. Здесь затаился враг, но я не знаю, как ему противостоять.
— Как и я.
Боевые философии Саламандр и Гвардии Ворона являли собой две диаметральные противоположности. Но ни тактика нерушимого строя, ни молниеносные удары не помогут, когда враждебна сама земля.
Пока отряд продолжал медленно подниматься, джунгли раскрывались во всем своем многообразии. Легионеры проходили по участкам, усыпанным поваленными деревьями. Некоторые были с корнем вырваны из земли. Стволы одних были рассечены надвое, у других были срезаны верхушки. Кхи’дем заметил группу хвойных деревьев, буквально разбитых в щепки. Еще по меньшей мере одно дерево висело на ветвях других в десятке метров над землей, словно его туда кто-то забросил. Сквозь рваные раны в зеленом саване далекие облака казались темными растекшимися кровоподтеками.
Подъем закончился. Впереди на
— Госпожа Эрефрен говорит, что мы очень близко.
На что Птерон, вскинув голову, тихо сказал:
— На нас идет охота.
Гальба снова увидел небо. И еще он услышал громовые раскаты прибоя. До побережья оставалось меньше километра. Деревья впереди были мертвы. Их ветви переплелись, образовав паутину когтей, что разбивала льющийся сверху свет на резкие лучи, словно мозаичное стекло в соборе хищничества. Деревья здесь росли реже и не было подлеска. Землю устилали ссохшиеся хрупкие травы и листочки, рассыпавшиеся в пыль под сапогами легионеров. Но дальше, примерно в пятидесяти метрах, находилась группа деревьев, которые росли так близко друг к другу, что выглядели одной сплошной стеной. Они тоже были мертвы — скелеты гигантов, сплотившихся, чтобы спрятать тайну, которая их убила.
В последние несколько минут Эрефрен ускорила шаг. Ее лицо избороздили похожие на каньоны морщины от измождения, а кожа, и без того нездорово бледная, стала совсем серой, словно раздробленные кости. Астропата словно тянула вперед какая-то жуткая сила. Когда Гальба пытался заговорить с ней, женщина отвечала коротко и рассеянно. Казалось, что ее разум уже достиг цели, и теперь тело силилось за ним поспеть.
Прямо перед группой деревьев пролегала полоса открытой земли. Аттик приказал остановиться на ее границе. Гальбе даже пришлось придержать Эрефрен, чтобы та не двинулась дальше.
— Это здесь, — выдохнула женщина, указующе вытянув руки. Пустые провалы ее глаз безошибочно нацелились на деревья. — Мне нужно быть там.
— Будете, — пообещал Аттик, — когда я узнаю, что за ними скрывается.
Он повернулся к Камну, технодесантнику.
— Ауспик?
— Признаков органики нет, брат-капитан. Разумной жизни также не обнаружено.
В этот момент Гальба услышал голос Птерона.
— Сэр, — докладывал сержант. — С тыла приближается враг. Множественные крупные контакты, окружают нас.
— Подтверждаю! — согласился Камн. — Также идут со склона.
Аттик выругался.
— Даррас, вали эти деревья. Остальным принять построение «черепаха», — далее он обратился к Эрефрен: — Вы будете в центре и найдете в себе силы сопротивляться зову. В противном случае легиону от вас нет пользы.
Он стоял прямо перед женщиной — между ней и ее целью. Гальба знал, что Эрефрен не видит ни Аттика, ни деревьев, но среагировала она так, будто видела все. Помешательство отпустило ее, словно волна наваждения разбилась о непоколебимую статую войны, выросшую перед ней.