Проклятие России. Разруха в головах?

Раев Андрей Николаевич

Собственно, западная формула «частная собственность священна и неприкосновенна» взялась именно из анализа подобных процессов. В период «охоты на ведьм» вся собственность еретика конфисковывалась в пользу доносителя и государства. Это вызывало огромный рост энтузиазма доносителей и правителей. Ну а еретики всегда ведь признавались под пытками. И пусть ничего особенного в частной собственности нет. Не священней она частной жизни, общественной, церковной и королевской собственности, жизни как таковой. Но лучше уж признать частную собственность священной и неприкосновенной, чем возвращаться к временам «охоты на ведьм».

В России, если стремительная национализация всё же случится, пришедшие к власти чиновники более всего будут заинтересованы в новой приватизации. Вскоре начнутся разговоры о неэффективности государственной собственности, ну а там и приватизация не заставит себя ждать. И лет через 20–40 мы вернёмся к тому, что имеем сегодня. Но в гораздо худших условиях, поскольку мир ждать

не станет, уйдёт дальше. Кстати, в этом круге можно крутиться очень долго.

И наконец, олигархическая реставрация – это восстановление власти немногих, воссоздание «криминального колпака Броделя», который мы уже имели в 90-х годах. Как уже отмечалось в предыдущей главе, сторонников этого пути в России практически нет среди любых общественных групп. Но они есть за пределами России. И любая крупная общественная смута может привести к тому, что появится новая группа, желающая узурпировать власть, естественно, с полной имитацией всех демократических процедур. Такую имитацию в 90-х годах мы видели, воссоздать её несложно.

Место России в мире

Ну и раз уж сказано о сторонниках олигархии за пределами России, то такие утверждения надо как-то конкретизировать. Кто они, не только же беглые олигархи? Восток и Юг можно сразу отбросить, никому там олигархия в России не нужна. Остаётся Запад. Поддерживать олигархов ему не впервой. Объективно Запад нуждается в сырье, желательно дешёвом. За источники этого сырья до середины XX века велись чудовищные войны. Затем благодаря в основном США был найден более гуманный способ разделения ресурсов. Сырье (хоть нефть, хоть бананы) производится в любой точке мира и продаётся на свободном рынке. Кто больше заплатил, тот и купил. Чем удобна олигархия? Она сама или при помощи транснациональных корпораций налаживает эффективное производство/добычу сырья. Поскольку все доходы разворовываются, пусть и в рамках «закона», местная промышленность не развивается, и всё сырьё попадает на международный рынок. А появляется национальное правительство, и, глядишь, страна быстро из экспортёра превращается в импортёра. Это объективная реальность.

Ага, воскликнут тут многие! Нет, господа, не ага, совсем не ага. Как только мы заявляем, что Запад хочет иметь Россию сырьевым придатком, мы тут же вступаем в очевидное противоречие с элементарными фактами. Что Западу Россия, где население в два с лишним раза меньше, чем в США, и в три с лишним раза меньше, чем в Евросоюзе? Даже если Россия и достигнет наивысших стандартов потребления, мир не рухнет. 140 миллионов мир объесть не смогут. А рядом Китай и Индия, население которых вскорости в 20 раз превысит население России (и в 4 раза – США и Евросоюза, вместе взятых). И их-то почему-то никто не собирается удерживать в отсталости. Очевидно, поведение Запада вульгарным материализмом не объясняется. Нужно искать объяснение посложнее.

Запад – не монолитная глыба. Как это отлично описал ещё О’Генри в «Королях и капусте», правительства в Латинской Америке меняли не народы, а банановые компании. На совести их и им подобных много чего есть (Перкинс Джон, «Исповедь экономического убийцы»). И даже когда они не могут сменить правительство, создать мощнейшую пропагандистскую кампанию против этого правительства они могут легко. Не привыкать. А рядом ещё целая армия политологов, экспертов, политиков, большую часть жизни специализировавшихся на охаивании СССР. СССР уж нет, а кушать хочется. И добро бы после гибели СССР всё пошло бы хорошо. Фукуяма говорит: «Конец истории». Но нет, вместо конца – непрерывная череда провалов и кризисов. И провалы происходят в полном несоответствии с теорией, и никто не может их предсказать, как никто не сумел предсказать распад СССР. С 2000 года пять лет мировые светила твердили, что цена на нефть вот-вот обратно упадёт. Так нет, допрыгались да того, что она 100 долларов за баррель превысила в 2008 году. И что теперь должны делать все эти предсказатели, политологи, эксперты, политики? Сказать, простите, мы ничего не понимаем в этом мире? Уступить место другим? Нет, господа, так только в сказках бывает. Значит, надо искать виноватых. Советского Союза уж нет (как им жаль, наверное). А вот Россия как раз подходит на эту роль. Почему не Китай и Индия?

Ну, во-первых, им тоже очень сильно достаётся. И не только им. Когда Франция в 2003 году не поддержала вторжения в Ирак, ей тоже сильно досталось. Это – союзнику. Может быть, нынешний глобальный кризис как-то вразумит неолибералов, но тогда они не желали слышать никаких возражений ни от кого.

Во-вторых, у Китая и Индии есть много защитников среди западных бизнесменов. Россия этими защитниками пока не обзавелась.

В-третьих, есть менталитет и культура. Слишком долго СССР, которому в некоторых отношениях наследует Россия, пугал весь мир мировой революцией и мировой войной. И угроза-то была реальной. И возвращения угрозы все боятся. А Китай и Индию пока ещё никто бояться не привык, и это дорого стоит.

В-четвёртых, Китай и Индия – это собственные проекты Запада. А там собственные проекты уважают, кстати, не напрасно. Послевоенные Германия, Япония, Южная Корея, добившиеся огромных успехов, – впечатляющие примеры.

Есть, правда, одно НО. Успехов эти страны добились не потому, что выполняли рекомендации Запада, а потому что рекомендации были хорошими. И совсем не такими, как сегодня. Рекомендации давали вчерашние соратники Рузвельта, могила которого ещё не остыла. Они ещё помнили Великую депрессию, помнили, как из неё выходить и что делать, чтобы она не повторилась. Короче, давали лучшее, что тогда имелось. В экономике это – разрушение вертикально-интегрированных монополий и образование «отраслевого пакета» в каждой крупной компании. «Отраслевой пакет» предполагает, что компания ведёт свою деятельность одновременно во многих отраслях и подотраслях. А значит, в каждой отрасли конкурируют сразу несколько крупных компаний, ни одну из которых нельзя разорить. После Рузвельта и последователей были Кеннеди и последователи. И лишь потом пришёл черёд Рейгана, Буша-старшего и монетаристов. Эти тоже добились экономических успехов, но лишь потому, что обрабатывали почву, подготовленную для них предшественниками. Теперь они опять говорят: «Делайте, как мы». Отсюда и все провалы. Если бы они говорили: «Делайте, как мы делали 70 лет назад», большинства провалов можно было бы избежать. Но надо ли им это? И знают ли они, как всё это делалось 70 лет назад? Я согласен с Эрнандо де Сото – не знают. Примерный смысл их сегодняшних рекомендаций: «Значит, так. Болото не осушаем. Дренажную систему не создаём. Почву не раскисляем, не рассоляем и не улучшаем. Сразу начинаем сажать. Что значит «корни гниют»? Что значит «листья опадают»? Что значит «урожая нет»? Плохо сажаете, не так ухаживаете. Лучше надо сажать!» Пока они верят, что эти рекомендации хоть чего-то стоят, они будут нас ругать непрерывно. Придётся потерпеть. Нынешние «прогрессоры», дай им волю, понасажали бы олигархий во всех станах мира. Хотя трезвомыслящие люди имеются всюду. Неоинституционалист, лауреат Нобелевской премии 1993 года Дуглас Норт говорил, что «экономика не может развиваться без норм и правил, которые устанавливаются обществом, и принимаются всеми. Без них это будет гангстерская экономика, когда все пытаются обмануть друг друга. Посмотрите на Россию, где огромное влияние приобрела мафия».

Ловушка глобального либерализма

Всякие законы, включая законы либерализма, выполняются только в тех условиях, которые были справедливы в момент открытия законов. Можно распространить их и на другие условия, но это уже будет натяжкой. Именно поэтому марксизм является наиболее действенным в центральной Европе, а либерализм – в англо-саксонском мире. Но и Маркс, и Адам Смит имели дело с национальными экономиками. Глобальной экономики ещё не существовало. Во времена Кейнса она уже была. Но сам Кейнс интересовался ею мало, ориентируясь на экономику США. Последующие экономисты интересовались тоже только национальной экономикой или экономикой развитых стран, ведь там жили заказчики их теорий. «Экономический человек» Адама Смита нуждается в том, чтобы государство следило за правилами игры, но сам он государство не разрушает. Сильные, умелые, находчивые и трудолюбивые побеждают слабых. Но они здесь же расширяют производство и здесь же платят налоги. Об этом нигде не говорится, но это подразумевается. А на эти налоги государство содержит армию и полицию, поддерживает науку и здравоохранение, врачует социальные язвы. А что будет, если «налогоплательщики» окажутся за пределами страны?

Вот в развивающейся стране образуется мощная экспортная отрасль. Неважно, бананы это, нефть или газ. Важно, что на мировом рынке этот товар – в дефиците. Образуются большие доходы от экспорта в конвертируемой валюте. Производители хотят валюту потратить. Для этого им первоначально нужна местная валюта, которой начинает не хватать и курс которой начинает расти. А прочее производство расти не успевает. Рост курса валюты будет продолжаться до тех пор, пока экспорт не сравняется с импортом. И по мере того, как курс растёт, производство всех товаров, не относящихся к экспортной отрасли, становится нерентабельным. Импортные товары оказываются дешевле. Национальные производители постепенно разоряются. Либеральная парадигма не работает, по крайней мере по двум причинам:

1. Национальные производители разоряются не потому, что слабые, а потому, что обменный курс валюты завышен настолько, что выгоднее покупать за границей, а не производить здесь.

2. Победители в этой «конкуренции» расширяют производство и платят налоги за границей, поэтому государство лишается возможности эффективно выполнять свои функции.

Обменный курс не стабилизируется, а начинает уменьшаться, поскольку разорение продолжается. Он сравнивается с исходным и падает дальше, но уже на гораздо меньших уровнях национального производства и потребления. Ну а когда цена на экспортный товар падает в разы (какой фрукт у нас дешевле банана?), то глобальный рынок получает возможность сплясать очередную жизнерадостную пляску на костях очередной жертвы. В художественной литературе есть отличное описание этой ситуации в романе Г.Г. Маркеса «Сто лет одиночества». Руины города Макондо служат отличной иллюстрацией к тому, что свободный рынок непременно сделает с любой монокультурной развивающейся страной, которая поверит в принципы глобального свободного рынка.