Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери!
Шрифт:
– Слишком, слишком маленькая…
Она смахнула слезу, и я в очередной раз подумала, что маму мою все-таки подменили. Вот те самые ученые с Сеймура, что пару лет назад подбросили нам зубасто-ушастую нечисть. С них станется!
Потому что кто-кто, а Лаура тэль Лаэль никогда не плакала. Не сюсюкала. Не покупала мне кукол и не упаковывала меня в рюши. Она всегда называла меня полным именем и общалась уважительно, как с коллегой по лаборатории.
Все
– Мам, ты себя хорошо чувствуешь? – я наморщила лоб, поглаживая языком нёбо, окрашенное горечью нового тоника. – Из лаборатории не вылезаешь и будто вообще не спишь.
– Я потом высплюсь, – потрепала меня по голове. – Когда решу нашу небольшую проблему.
– Такая уж проблема? – сощурилась. – Я ж не монстр какой! Подумаешь, вымахала на полголовы за лето. Все-равно папе дышу в пупок.
– Не бывать такому в нашей семье, – возмущенно бубнила мама, не согласная с тем, что я не монстр и лечить меня не надо. – Мы ученые! А не эти… сумасброды… как их там… Все будет хорошо, Эйвелин. Я тебя им не отдам, ясно? Спрячу так, что вовек никто не найдет. Ничего не бойся. Ты вырастешь талантливым экспериментатором и будешь сама себе хозяйка. Сильная, смелая, свободная. Тебе ведь нравится наука?
– Очень! – восторженно вспыхнула, забыв разом про все гадостные тоники. – Особенно артефакторика.
– Знаю… Ты вся в деда. Он тоже вечно мастерит… всякое, – улыбнулась мама. – Тогда завтра поедем в центр, и я тебе покажу, что нам новенького прислали с Сеймура…
Засыпала я совершенно счастливой, напрочь выбросив из головы и споры из-за рюшей, и сомнительное лечение. Поездка в Хитанский исследовательский центр стоила любых страданий!
Но на следующий день я узнала, что все-таки не любых… И с тех пор больше не заходила ни в одну лабораторию.
***
– Да, мы ругались, – я с трудом вытолкнула воздух из сжавшегося горла, не глядя на присутствующих.
– Подростки бывают вспыльчивы, – спокойно отметил Райс.
– Это меня не извиняет.
– Вы ведь именно тогда… кхм… впервые ощутили свою женственность и… эмм… готовность к воспроизведению на свет потомства? – Граймс взял со стола какую-то папку и принялся делать в ней пометки.
Я закашлялась, прикрываясь ладонью. Готовности к потомству, надо сказать, я не ощущала до сих пор.
К слову об этом… Оно ведь не входит в комплект «всяких разных смыслов», одобренных сиром рабовладельцем?
–
– Ничего нового я ей не сообщил, – док пожал плечами.
– Полагаете, дар пытался пробудиться уже тогда? – я погладила себя по плечам, вспоминая все новые и новые подробности наших с мамой бесед.
Она обещала искать способ спасти меня до победного, но нашла или нет – кто знает? И от чего? Ответ так и остался там, под обломками ее лаборатории.
А что, если она спасала не меня, а от меня – весь прочий Эррен? Что, если я и впрямь чудище какое? Не зря же мы с Роком поладили. И Рэдхэйвен всерьез обзывает исчадием.
– Знаете, я так ругалась с мамой из-за этих розовых штор и зефирного покрывала, – вздохнула, обернувшись к «жениху». – А когда настало время переезжать из Хитаны, мы с отцом очень трепетно собрали все, что имело к ней отношение. Каждое полотенце, каждую картину. И перевезли в Аквелук.
– Камень с души, – благодарно кивнул Даннтиэль. – Спасибо, мисс Ламберт.
– За что?
– За то, что не любите рюши, – искренне ответил он. – Мне стало немного спокойнее. Минус один пункт из моих кошмаров…
Глава 30
Глава 30
Весь остаток дня, сидя телесной оболочкой на лекциях, мыслями я уплывала к разговору в кабинете Граймса. К причинам, по которым мама захотела блокировать внутри меня сильный дар. Довольно, кстати, престижный и редкий в Эррене!
Сама она была очень крепким магом и ничего не имела против магической практики. Хвалила мои успехи, отмечала потенциал и призывала использовать сильные стороны. Так что история с блоком выходила странной, нелепой и нелогичной.
О собственной вероятной «чудовищности» я старалась не думать. Как и о заявлении Рэдхэйвена, что он постарается как можно скорее побороть оставшиеся проклятия. А потом увезет меня отсюда подальше от опасности.
Увезет! Он, вероятно, думает, что я добровольно запрыгну с ним в воздушное судно и полечу на встречу судьбе, контракту и разным смыслам. Гхаррушки!
Но первую часть своего обещания Даннтиэль сдержал и с удвоенной силой бросился на проклятые двери. За день его силуэт я приметила у трех разных кабинетов. И к вечеру Рэдхэйвен стал напоминать моего мизаура, побелевшего к зиме и грозящегося впасть в спячку «вот прям сейчас».
– Эта работа вас изматывает, – не удержала в себе, застукав его у четвертой двери, ведущей в библиотечный склад. – Сделайте перерыв, вы паршиво выглядите.
– Я успею отдохнуть позже. В вашем обществе и подальше отсюда, – пробубнил Даннтиэль, с маг-саперской точностью разматывая нить проклятого плетения.
– А вы весьма…
– Упрямый? – хмыкнул, не отводя глаз от голубоватой цепочки чар. – Настойчивый?
– Самонадеянный, сир, – облизнула губу, рассматривая его напряженный профиль.