Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери!

Княжина Елена

У виска билась тонкая венка. Кожа не казалась такой уж загорелой, как раньше, словно весь загар к вечеру перебежал на какое-то другое тело. Более здоровое, расслабленное и к отдыху склонное.

– Я бы отправил вас на время в Аквелук, если бы был уверен, что там безопаснее, – задумчиво бурчал Даннтиэль, разрывая пальцами сложную схему.

– Я не посылка, чтобы меня куда-то отправлять, – напомнила ему, неправдоподобно изображая возмущение.

Но Рэдхэйвен был так увлечен проклятием, что ничего

не заметил – ни возмущения, ни его неправдоподобности.

– Пока я тут, вам безопаснее тут. Морок Кхи-Гарда за вами приглядит, когда мои глаза заняты дверями, – монотонно цедил мастер, не отвлекаясь от зачарованной цепочки. – Я позволил ему немного тут побродить, пока это в наших общих интересах, так что постарайтесь не запихнуть его в разрыв. Выйдет неловко.

– То «сами отправьте на изнанку», то не отправляйте… – пробубнила тоном канцелярской служащей, вынужденной переписывать кипу документов из-за чьей-то оплошности. – Погодите! Что значит приглядит? Он теперь мой нянька?

Не потому ли он вечно из стенок выглядывает и – вот совпадение! – ровно на моем пути? А может, еще и докладывает сиру рабовладельцу о моих перемещениях? Тогда неудивительно, откуда это вечное чувство, что за мной «стены следят».

– Только в то время, когда я занят. В остальное предпочту «нянчить» вас лично, – улыбнулся кончиками губ. – Если будете хорошей девочкой, он покажет вам несколько забавных фокусов. Я разрешил.

Вот только «фокусов» от исчадия изнанки мне сегодня не хватало!

Сама не понимала, почему продолжаю топтаться за его спиной. За окнами темнело, лес за полигоном накрывало серой дымкой… Давно могла вернуться в спальное крыло к сиру Милезингеру. Но все мое издергавшееся существо нынче хотело быть поближе к другому сиру, с которым, как он сам признал, безопаснее.

– Морок ведь тоже порождение Тьмы?

– Одно из немногих, которое я могу выносить без особого раздражения. В нем еще остались крупицы памяти и сознания, – ответил, сдергивая лохмотья чар с двери и отбрасывая их на пол перед собой.

Оттеснил меня спиной назад, закрыл плечом, оцепенел, готовясь Варх знает к чему.

– Но разве вы не должны… быть врагами?

– Эйвелин… – он обернулся, глянул снисходительно. – Вы еще очень юны и потому имеете свойство видеть мир черно-белым. Всемогущий Варх – сокрушительное, всепобеждающее добро, Тьма – отвратительное, абсолютное зло… Как-то так. Две стороны одной монеты, разрывающей Эррен на части. Светлое лицо и грязная изнанка, то и дело норовящая влезть, куда не звали, и все испортить.

– Я не задумывалась так глубоко о природе мрака, – выдохнула честно, глядя, как по двери ползет черный бугристый шрам. Он действительно «все портил».

– Что ж, могу вам сообщить, что природа тьмы, как и природа света, божественна,

неподвластна разуму и неизъяснима, – без толики пафоса пробубнил Рэдхэйвен, сложным пассом штопая образовавшийся в двери разрыв. – Тьма – это не абстрактная субстанция, напитанная черным ядом, и не понятие из учебника с невнятным толкованием…

– Вы сказали, у вас давние счеты.

– Чтобы защищать двор от мрака, я должен в нем разбираться, Эйвелин, – пояснил мастер. – Приходится тесно общаться с самыми разными сущностями и понимать природу… «зла».

– Осторожнее! – я ухватилась за его плечо.

В смоченную черным мраком «ранку» на двери просунулось туманное щупальце и резко ударило по полу, словно хлыстом. Матерь гхаррова!

– Не бойся.

Щелчок пальцев – и фиолетовая нить послушным арканом накинулась на гостя с изнанки и утянула его обратно в разрыв.

Черная щель в двери зарастала, уменьшаясь на глазах. Рэдхэйвен «штопал» ее так искусно, что я приоткрыла рот и теперь ловила изнаночных мух.

– При дворе часто случаются разрывы? – завороженно пробормотала.

– Двор от них надежно защищен.

– Тогда Райс прав: вы были бы полезнее здесь, – сглотнула, следя за быстрыми движениями загорелых пальцев. – Ваше мастерство, оно… я никогда такое не видела… невероятное что-то…

– Там я полезен тоже, – хмуро отрезал Даннтиэль, оставляя на месте разрыва лишь полосу обугленной древесины.

«Там я полезен тоже»… Слова Рэдхэйвена крутились в голове, пока он приводил в порядок дверь.

Сегодня за обедом я украдкой заглянула через плечо Иллонки, читавшей «Либтоунский Вестник», и наткнулась глазами на обидную карикатуру. Весьма фривольная картинка с тонкой дамской ножкой, кокетливо высунувшейся из пышных юбок, и мужчиной, стоящим на одном колене. Даже подпись разглядела: «Королевский мастер ищет проклятие». Прямо на первой полосе!

– Все проклятия основаны на темных плетениях, и потому материя столь чувствительно реагирует на их слом, – объяснил он, заметив, как я задумчиво таращусь на дверь, за которой скрылось щупальце. – Рвется чуть что, трескается… И дети изнанки стремятся войти, считая это приглашением.

– Как вошла Тьма в мое тело, когда сломался барьер? Думала, что ее пригласили? – хмыкнула я раздраженно, пытаясь привести в порядок мысли. Карикатура никак не выходила из головы. – Увидела распахнутую дверцу и полетела сломя голову?

– Возможно, что и думала, – он кивнул, не оценив моей шутки. – Пойми, Эйвелин, Тьма не гуляет по телам просто так. Особенно по невинным девам. Ты надежно защищена внутренним сиянием искры, как и любой другой ученик академии, не совершавший пока ничего дурного.