Проклятый изумруд
Шрифт:
– - Мобилизация!
– - завопил лейтенант.
– - Вызовите губернатора!
Позвоните мэру!
– - Он схватился за телефон.
– - Алло! Алло!
В кабинет ворвался новый полицейский.
– - Сэр, на улице пожар!
– - закричал он.
– - Что на улице?! Что?
– - Одна бомба попала в машину, стоявшую у тротуара. Теперь она горит!
– -Бомбы? Бомбы?
– - Лейтенант посмотрел на телефонную трубку, которую держал в руке, потом отбросил ее резко, словно она его укусила.
– Достаньте винтовки!
– - заорал он.
– -
– - Послание, сэр? Кому?
– - Телефонной компании, кому же еще? Мае необходимо позвонить капитану!
Наверху, у камер, Келп занимался тем, что надевал полицейским наручники. Чефуик, взяв ключи от камер со стола дежурного, открывал вторую камеру справа. Дортмундер и Гринвуд стояли на страже с наставленными на полицейских пулеметами.
Со всех сторон раздавались истерические вопли заключенных.
Внутри камеры, которую только что открыл Чефуик, на них с восторженным изумлением смотрел заключенный -- маленький старикашка, сухой, бородатый, в черном плаще, коричневых штанах и кедах. Волосы его были длинными, сальными и седыми, как и борода. Ему казалось, что исполнилась самая заветная его мечта.
Чефуик распахнул дверь камеры.
– - Вы за мной?
– - спросил старик.
– - За мной, парни?
Вошел Гринвуд, в одной руке небрежно держа пулемет. Он направился прямо к стене в глубине камеры, отстранив по пути старика, который, не переставая, моргал глазами и тыкал в себя пальцем.
Капитальные стены камеры были металлическими, но перегородка в глубине -- каменной. Гринвуд встал на цыпочки, протянул руку к щели у потолка и вытащил камешек, ничем не выделяющийся среди других. Потом он сунул руку в отверстие.
Келп и Дортмундер тем временем подвели пленников к камере, чтобы запереть их там, когда Гринвуд закончит свое дело.
Гринвуд, не вынимая руки, повернул голову в сторону Дортмундера и глупо улыбнулся. Дортмундер подошел к двери.
– - Что случилось?
– - Я не пони...
Пальцы Гринвуда отчаянно шарили в дыре. С улицы приглушенно слышалось разрывы детонаторов.
– - Его там нет?
– - спросил Дортмундер.
Старик, жалобно глядя на всех по очереди, скулил:
– - За мной, парни?..
Охваченный внезапным подозрением, Гринвуд повернулся к нему.
– - Это ты его взял?
Удивление старика перешло в беспокойство.
– -Я? Я?
– - Кто же тогда?!
– - дико завопил Гринвуд.
– - Если не он, тогда кто же?
– - Камень находился здесь почти два месяца, -- сказал Дортмундер и повернулся к полицейским: -- Сколько времени этот тип в камере?
– - С трех часов сегодняшнего утра.
– - Клянусь, я положил его..
– - начал Гринвуд.
– - Я верю тебе, -- ответил Дортмундер с усталым видом.
– - Кто-то его нашел, вот и все. Идемте отсюда.
Он вышел из камеры, следом за ним Гринвуд, очень удрученный, с нахмуренными бровями.
– -
– - взвыл старик.
– - Вы меня бросите?!
Дортмундер посмотрел на него, потом повернулся к полицейским.
– - За что его взяли?
– - Эксгибиционизм у "Лорда и Тейлора".
– - Клевета, -- завопил старик.
– - Я никогда...
– - Он еще в рабочем одеянии, -- сказал полицейский.
– - Заставьте его расстегнуть плащ.
Старик смущенно переминался с ноги на ногу.
– - Это ничего не значит, -- запротестовал он.
– - Расстегни плащ, -- велел Дортмундер.
– - Это ничего не значит, -- твердил старик.
– - Ну, живей!
– - повысил голос Дортмундер.
Старик поколебался, потом расстегнул плащ и развел полы.
В сущности штанов на нем не было -- а только нижние части коричневых брюк, которые держались с помощью подтяжек.
Выше он был фактически голым. И очень нуждался в мытье.
Все смотрели на него. Старик хихикнул.
– - Пожалуй, лучше тебе остаться здесь, -- сказал Дортмундер и повернулся к полицейским.
– - Войдите в камеру вместе с ним.
Чефуик запер дверь, и они ушли. На лестнице никого не было, но тем не менее они на всякий случай бросили две слезоточивые гранаты и поспешно поднялись по лестнице на крышу, в точности следуя плану.
Марч уже сидел в вертолете и, увидев их, включил мотор. Начали вращаться лопасти. Дортмундер и остальные, согнувшись против ветра, побежали к вертолету.
На нижнем этаже лейтенант наблюдал за раздачей оружия.
Внезапно он наклонил голову на бок и прислушался. Характерный шум вертолета достиг его ушей.
– - Господи!
– - прошептал он.
– - Их, вероятно, снарядил Кастро!
Как только все уселись, Марч поднял машину в воздух и направил в ночь, на север. Не зажигая огней, они пролетели над Гарлемом, потом спустились ниже к Гудзону и повернули на юг.
Они вернулись на то же место, откуда взлетали. В тишине, наступившей, когда был выключен мотор, никто не произнес ни слова. Потом Марч с грустью проговорил: -- А я уже мечтал купить себе такой аппарат...
Никто ему не ответил. Все спустились на землю, усталые и удрученные, и направились к "линкольну", едва видневшемуся в темноте.
Дортмундера высадили у его дома. Он поднялся к себе, приготовил очень крепкий бурбон, сел на диван и посмотрел на свой портфель, набитый рекламными проспектами энциклопедии.
Дортмундер вздохнул.
ФАЗА ЧЕТВЕРТАЯ
– - Хорошая собачка, -- масляным голосом произнес Дортмундер.
Немецкая овчарка была неподкупна. Она стояла перед входом с опущенной головой, налитыми кровью глазами и слегка раскрытой пастью, демонстрируя острые зубы. Легкое "р-р-р-р" рвалось из ее горла, когда Дортмундер делал движение, чтобы спуститься с крыльца. Намек был ясен. Этот проклятый пес собирался сторожить его до тех пор, пока не вернется кто-нибудь из обитателей дома.