Промежуточный человек
Шрифт:
Сватов отчего-то посчитал необходимым оставить за собой последнее слово. С раздражением он вспомнил утренний разговор по телефону, который меньше всего походил на приглашение. Правда, отодвинуть встречу на час ему все же удалось: не то чтобы он был слишком занят, дело не в занятости, а в необходимости ее подчеркнуть.
— Это ничего, что пригласили, — «успокоил» его гардеробщик. — Сегодня пригласили — завтра привезут.
«Мда… учрежденьице… — неожиданно для себя Сватов почувствовал весьма неприятное посасывание под ложечкой и даже легкую тошноту, словно вступил на уходящую из-под
По широкой дворцовой лестнице он поднялся на второй этаж. Высокий потолок бесконечного коридора, высокие двойные двери с литыми бронзовыми ручками. Отыскав глазами нужный номер, Виктор Аркадьевич постучал, сверился в повестке, снова стукнул и, не дождавшись ответа, потянул дверь на себя, стараясь сделать это как можно непринужденнее.
Но из кабинета его вежливо выпроводили, попросив подождать в коридоре на скамье.
— У меня коллегия, — попробовал возмутиться он.
Но никакого особого впечатления этим не произвел и вынужден был продергаться на скамейке минут двадцать.
Старший следователь Глотов начал издалека:
— Этого знаете?.. Ну, как он? А по работе?.. А этого? Не приходилось близко встречаться?..
— Вы меня по делу пригласили? — Сватов почувствовал время продемонстрировать свою независимость. — Или о жизни поговорить? Если поговорить, так давайте после работы. А в рабочее время я занят…
— Всегда?
— Что — всегда?
— Всегда заняты? — спросил следователь с нажимом. И посмотрел на Сватова спокойно и как бы испытующе. Уж мы-то, мол, про вашу занятость многое знаем.
«Пьесы с таким началом обычно неважно кончаются», — подумал Сватов и окончательно поскучнел.
Говорили они для первого знакомства достаточно долго, часа три.
— Выходит, что дом вам продали без оформления? — Глотов что-то пометил в бумагах.
— Выходит, что да.
— Значит, юридически можно считать, что вы его и не приобретали?
— Считайте, как хотите. Впрочем, вы все равно будете считать только так, как вам хочется. Вы спрашиваете меня уже пятый раз, и я вам пятый раз отвечаю, что дом я купил…
— За сколько?
— И это я говорил. За шестьсот пятьдесят рублей наличными.
— Что значит наличными?
— Не перечисленными же…
— А сколько вы за него предлагали бывшему владельцу?
— Семьсот.
— То есть вы по-прежнему утверждаете, что взяли с вас за дом на пятьдесят рублей меньше, чем вы предложили? — Следователь поискал что-то в бумагах. — А за сколько, говорите, ваш приятель его купил?
— У вас что, с памятью плохо? — Сватов чувствовал, что вот-вот сорвется. — Вы же записали: за шестьсот пятьдесят купил, за шестьсот пятьдесят продал…
— Купил, значит, развалюху, отремонтировал, перестроил, вложил определенные средства и, не считаясь с затратами, за ту же сумму продал… Чем вы можете это объяснить?
— В а м я этого объяснить не могу.
— Может быть, строительные затраты вы ему отдельно компенсировали?
— Ничего я не компенсировал.
— Ну, может быть, оказали какую-нибудь услугу или раньше, зная о предстоящем приобретении дома, произвели вложение средств? Скажем, добывая строительные материалы?.. Об
Приглашен Виктор Аркадьевич Сватов был в этот кабинет далеко не первым. Грамотно вел дело старший следователь Глотов. Всех причастных (прямо по Федькиному списку, что еще подтверждает ушлость бывшего бригадира) он пригласил и опросил. Кроме, конечно, наиболее приближенных к Сватову, то есть находящихся с ним в приятельских или зависимых отношениях. Кроме того, кто тому сразу же сообщил бы о своем визите в следственный отдел, рассказал содержание бесед, а то и вовсе, получив повестку и сообразив, по какому она поводу, сразу побежал бы советоваться и сговариваться. И Сватову дал бы тем самым возможность подготовиться к визиту сюда, чтобы увести следствие в сторону… А так к беседе готов только старший следователь Глотов, и готов хорошо… Плотный набирается материал — не шайка, конечно, не коррупция, как сейчас модно, зато живой, непосредственный, без всяких домыслов: факты, и только факты, причем подкрепленные показаниями свидетелей. Проверялись-то уже не только анонимные сведения.
Представив, какая каша заварилась, сколько народа втянуто в дело, Виктор Аркадьевич попробовал возмутиться:
— Вы что же, сразу не могли меня вызвать? И обо всем прямо спросить? Вы бы весь этот ваш м а т е р и а л без всякой натуги получили… Хоть устно, хоть письменно. С максимальной достоверностью… — Здесь Сватова прямо обожгла улыбка Глотова. — Или вам заниматься больше нечем? Дохлое ведь дело, сразу видно. Вы же взрослый человек, профессионал!
Старший следователь Глотов не обиделся. Он вообще был невозмутим.
— Почему же дохлое? — сказал он мягко. — В любом деле живинка есть. — И поднял папку со стола, продемонстрировав ее увесистость. — А где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Кукушкиным?
— С кем?
Здесь, наконец, Глотов профессионально обрадовался, вот оно и взялось! Вот когда настоящий клев пошел!
— Ай-яй-яй, Виктор Аркадьевич! Может, хватит в прятки играть, хватит прикидываться? Давайте говорить начистоту. Вам же лучше…
Но Сватов не дослушал. С него хватало этой белиберды.
— Я попрошу вас вести себя прилично. — Он встал и, прихлопнув к столу повестку, направился к двери. — И больше попрошу мне этих писулек не присылать. И не звонить тоже…
Старший следователь Глотов смотрел на Сватова спокойно. Так наблюдают трепыхание мухи за стеклом.
— Повестку возьмите. Без нее вас не выпустят.
Фамилии Пети, оказывается, Сватов и не знал. Его по фамилии никогда не называли. Петя, завмаг. Если на работе, если официально — директор.
Вот здесь-то и пожалел Виктор Аркадьевич, что так беспечно разбрасывался своими высокими связями, что так опрометчиво поспешил растерять всех друзей, положившись на всемогущество Пети. Ни к кому из них обратиться сейчас за помощью (тем более после «прокола» с товарищем Архиповым) Сватов не мог. Появляться после долгого отсутствия можно только на коне, это он отлично знал.