Пропавшее приданое
Шрифт:
— Мистер Меламед, какая приятная неожиданность! Что я могу для вас сделать? Надеюсь, вы останетесь на чай?
Морис Мюллер, директор приюта, был маленьким человечком; своими торопливыми движениями он напоминал птицу в полете. Он буквально слетел к мистеру Меламеду и, казалось, замер на одной лапке, поджав вторую, готовый взмыть в воздух по первому слову гостя.
— Но прежде чем рассказать, что привело вас сюда, вы непременно должны посмотреть наши новые занавески в гостиной. Их сшили юные леди из Швейного общества Большой синагоги, и я уверен,
Внезапно мистер Меламед обнаружил, что его уже ведут в гостиную — таков был мистер Мюллер. Он увлекал за собой каждого, и пыл его был так велик, что устоять перед ним мог лишь неисправимый угрюмец. Мистер Меламед покорно осмотрел занавески, заодно отметив про себя свежевымытые окна. Похвалив директора за образцовый порядок — директор уверял, что все это заслуга экономки, — он перешел к делу:
— Мистер Мюллер, до моего сведения дошло, что один из ваших воспитанников не явился на работу. Может быть, он болен? Я говорю о Саймоне, он работает посыльным в лавке мистера Сэмюэла Лиона.
На лице мистера Мюллера отразилось беспокойство.
— Саймон? Вот так новости.
— Его нет в приюте?
— Нет.
— Вы не знаете, где его можно найти?
— Нет, не знаю. Но если он снова сбежал к банде графа Грэйвел-лейнского, я не несу за это ответственности, мистер Меламед. Как вам известно, я не раз говорил членам совета синагоги, что днем дети должны учиться. Изучать священные книги несколько часов по вечерам — этого мало. Просто возмутительно, что наши дети большую часть дня работают. И уж конечно же их не следует нанимать посыльными, чья работа — работа! — состоит в том, чтоб целый день шататься по улицам Лондона в одиночку.
Мистера Меламеда озадачила эта вспышка гнева. Будучи состоятельным человеком и одним из меценатов общины, он привык к уважительному обращению. Но слова директора попали в цель, поэтому, вместо того чтобы ответить на упрек гневным выпадом, он принял его как должное и сказал лишь:
— Община делает все, что в ее силах, мистер Мюллер.
Дожидаться ответа мистер Меламед не стал. Он и сам сомневался в правдивости собственных слов.
— Эй, сквайр, вы вторглись в частные владения.
Мистер Меламед услышал за спиной смех детей. От его внимания не ускользнула компания подростков, что следовала за ним с той самой минуты, как он покинул сравнительно светскую Дьюкс-плейс и вошел в безусловно сомнительный квартал на другой стороне Петтикот-сквер. Его рука невольно потянулась к карману плаща. Вполне возможно, что дети шли за ним просто из любопытства. Весьма вероятно, что они надеялись облегчить его карманы, избавив их от носового платка или кошелька.
Оглядывая грязную тесную улочку, мистер Меламед недоумевал, как кому-то могло прийти в голову объявить своими владениями такое жалкое место. Потом он спохватился: если он хочет завоевать доверие детей, нельзя смотреть на них свысока.
— Прошу прощения, —
Мальчик был одет в непомерно большую старомодную шинель, волочившуюся по земле, и чересчур длинные кожаные бриджи, доходившие ему до щиколоток. Он сдвинул на затылок двууголку, что грозила упасть на нос и, убрав с глаз эту черную фетровую помеху, с преувеличенным усердием принялся изучать надпись на карточке. Но через несколько мгновений он сунул карточку в карман шинели и заявил:
— Сквайр, я оставил монокль в штатском платье. Быть может, вы сами расскажете мне, кто вы такой и по какому делу явились?
— Охотно, — сказал мистер Меламед. — Но может быть, прежде вы сообщите мне, с кем я имею честь разговаривать?
— Генерал Велик’он, — представился мальчик, сняв шляпу и низко поклонившись собеседнику. — Правая рука его светлости графа Грэйвел-лейнского.
— Мистер Эзра Меламед, — с легким поклоном ответил мистер Меламед. — Дома ли его светлость?
— А зачем он вам понадобился?
— Верно, почтенному сквайру надоела приютская еда, теперь ему захотелось пообедать с графом, — насмешливо протянул один из мальчишек. Остальные расхохотались.
Мистер Меламед пропустил их колкости мимо ушей. Он пристально поглядел Велик’ону в глаза и проговорил:
— Я хотел бы побеседовать с графом Грэйвел-лейнским. У вас есть моя визитная карточка. Прошу сообщить ему о моем приходе.
Велик’он ответил ему не менее пристальным взглядом, затем надел шляпу и скомандовал:
— Присмотрите за ним, ребятки, и берегите ваши носовые платки. Банкиры и брокеры славятся своей привычкой залезать в чужие карманы и вытаскивать оттуда целые состояния.
С этими словами он вынул из собственного кармана носовой платок — в котором мистер Меламед узнал свой собственный — и помахал им перед лицом посетителя:
— Вот какие визитные карточки в ходу у нас на Грэйвел-лейн, сквайр. Нет нужды тратиться на чернила.
Велик’он скрылся в темном дверном проеме, а мистер Меламед остался раздумывать над прелюбопытнейшим вопросом — как мальчик ухитрился извлечь из его кармана носовой платок без его ведома? Остальные подростки все еще глазели на него и посмеивались: они явно были в восторге от маленького спектакля, разыгранного Велик’оном.
Разглядывая их, мистер Меламед спрашивал себя, принадлежит ли Саймон к тем, кого легко впечатлить бравадой. Он надеялся, что это не так. Сейчас дети смеются, но когда-нибудь многие из них попадутся в руки ищеек с Боу-стрит. Если им повезет и судья будет благосклонен к юным ворам, то их приговорят к десяти годам каторги и отправят в Австралию. Если же судья будет не столь благодушно настроен, их повесят. Воров в Лондоне было предостаточно, так что суд был волен избавляться о них так, как пожелает.