Пропавшие без вести
Шрифт:
— Ну, то самое страшное место прошли? — спросил Бурнин шепотом.
— Оно ночью не страшное, только днем… Давно позади осталось. Сейчас уж придем на место… Вот и тропинка…
— Стой! — неожиданно громко скомандовал голос из темноты.
— Сыр-бор горит, — спокойно ответила Катя.
— Горит, не сгорит, Антоновна! Здравствуй. С кавалерами?
— Витя, что ли? — не сразу узнала она по голосу.
— Так точно, Виктор.
— По твоей же дорожке пришли кавалеры, — сообщила она.
—
— Здравствуй!
— Здравствуйте, братец! — отозвались Бурнин и Сергей.
— Гордишься, Антоновна? — одобрительно сказал рядом второй голос. — А ты и гордись — скоро взвод твоих крестников наберется!
— И ты тут, Денисюк? — узнала Катя второго из караульных.
— Так точно, Антоновна. Мы все с Витькой вместе… Как вы шли? Хвоста не могли за собой прицепить? — глухо спросил Денисюк.
— Хвост отрубили, в болото кинули, — коротко ответила Катя. — Майор дома?
— Точно так, пока все на месте.
— Ну, пойдемте, Анатолий Корнилыч, — позвала Катя. — Сережа, пошли. Беритесь за руки, а то тут глаза повыколешь в чаще…
Бурнин с прежним радостным чувством опять ощутил ее руку. И когда кончился извилистый путь меж колючих кустов, перед ними открылась уже потемневшая, довольно широкая поляна с тремя-четырьмя едва тлевшими кострами. На ней отдыхали красноармейцы. Их винтовки тут же, на траве, были составлены в козлы. Оказавшись на поляне, Анатолий с сожалением выпустил Катину руку.
«Нет, — подумал он, — все, все в ней удивительно: и горячее, бесстрашное сердце, и сухая, жесткая рука, и сединка, и эта гордость ее…»
— Катя Антоновна, вы? — внезапно окликнул из сумрака леса свеженький девичий голосок.
— Васенька, здравствуй! — отозвалась Катя.
«Мальчишка, а голос девичий!» — подумал Бурнин, но в тот же миг к ним приблизилась женщина, которая обнялась и расцеловалась с Катей.
— Вот твоей матери гости, о которых Степашка вчера говорил, — сказала Катя. — Знакомьтесь, товарищи, — Васенька, Василиса Ивановна. У мамы ее вы вчера в огороде лежали, а братик ее, девятилетний связной, о вас весть в лагерь передал. Василиса Ивановна только кажется взрослой, а в самом деле она три года назад у меня тут школу окончила.
Васенька пожала товарищам руку.
— Катя Антоновна, не срамите меня, я лейтенант-военфельдшер, к тому же и «мать-командирша».
— Ух ты мать-командирша! — ласково потрепала ее по щеке Катерина Антоновна. — Ну что твой отец-командир, не занят?
— Ночью дальняя операция. Спит, — вдруг понизив голос до шепота, словно боясь разбудить спящего, ответила та. — Впрочем, ему пора. Идемте… А чем я вас угощу! — воскликнула
— Не старайся, недавно поели, — сказала Катя.
— Да нет, я — свежим вареньем, вот чем!.. — засмеялась Васенька.
У землянки штаба стоял караул — красноармеец и старшина в полной форме.
— Оружие есть? — спросил часовой Бурнина и Сергея.
— Сколько хочешь, — развязно похвалился Сергей.
— Оставить тут, — сухо приказал старшина.
— Не доверяете, что ли?
— Такой порядок. Доверие надо сперва заслужить, — тем же тоном сказал старшина.
— Понятно! — Бурнин вздохнул и отдал свой автомат и парабеллум с патронами.
Сергей отдал мешок с тремя автоматами, запасом патронов и пятью немецкими гранатами.
— А главное наше оружие тоже оставить? — пошутил Бурнин.
— Что за главное?
— Топор системы «Настино счастье». Кабы не он, остального нам не добыть бы.
— Клади и топор, если он оружие, — по-прежнему сухо приказал старшина, не приняв шутки.
— Да, Катя, я вас понимаю, — приглушенно сказал Бурнин. — Так будет и дальше: «В плену был? А может, ты по заданию немцев…»
— А как же ты думал?! — оборвал его старшина.
— Входите, товарищ майор, — обратясь к Бурнину, вслух подчеркнула его звание Катя. — У нас в лесу приходится быть особенно осторожными, — пояснила она, желая смягчить резкость старшины. — К нам бы дорого дали немцы заслать своих!
Они вместе спустились по лесенке.
В просторной землянке, выложенной изнутри бревенчатыми стенами, освещенными горящей коптилкой, пахло дымом. На нарах, устроенных в нише, спал мужчина.
Василиса уже будила его.
— Леня! Леня! Товарищ майор! Вставать пора! Гости у нас. Поднимись же, Ленька! — говорила она, бережным прикосновением слегка лохматя волосы на его голове.
— Васька, брысь! — внезапно отшутился майор. Он хотел быстрым движением поймать ее за руку, но она отскочила. Он огляделся. — Антоновна!.. Ой, извини! Извините, товарищи! — произнес он смущенно, живо спустил ноги с нар и строго взглянул на жену.
— Теперь будет злиться, что при вас его разбудила, — сказала Василиса Ивановна.
— Не буду, — пообещал майор. Он встал и рекомендовался: — Майор Сутырюк, Леонид Николаевич.
Их беседа с майором Сутырюком, командиром отряда, и с комиссаром — местным секретарем райкома Орловым, широкоплечим и приземистым агрономом, бывшим здешним комсомольцем, протекала дружелюбно, но вначале чуть суховато. Сутырюк расспрашивал об их службе в армии, об обстановке в лагерях, как убежали, как шли, как достали оружие. Это был и не допрос и не совсем еще товарищеская беседа. Чуть позже, за чаем, разговор стал проще.