Пропавший линкор
Шрифт:
— Да, — сказал Ларкин.
В его голосе не звучало ни извинений, ни попытки объясниться. Только констатация факта, что если Ларкин проклял сына, то проклял навсегда. И этот подтекст он попытался донести до марсианского правителя.
Мэловер, казалось, легко понял его подтекст. На секунду глаза марсианина встретились с глазами младшего Ларкина, словно взвешивали и проверяли его. Лицо Мэловера снова стало холодным, даже холоднее прежнего, словно он проник вглубь души человека и не нашел даже в самых ее глубинах ничего симпатичного.
— Продолжим испытание, — сказал он.
— Я готов, — ответил Ларкин, подойдя к алтарю.
— Эй, минутку! — воскликнул сын, хватая его за руку.
Ларкин резко выдернул руку.
— Ты идиот! — яростно воскликнул он. — Ты что, не знал, с чем столкнешься здесь? Или ты пройдешь испытание, или никогда не станешь заниматься бизнесом на Марсе!
— Ладно, старый дурак! — в голосе сына тоже прозвучала ярость. — Иди, и пусть тебе отрубят твою глупую голову. А о своей я сам позабочусь!
— Я и не предполагал, что ты станешь заботиться о моей, — ответил Ларкин и опустил голову на алтарь.
Мэловер поднял длинный меч.
Собравшиеся на большом стадионе марсиане замерли и, казалось, прекратили дышать.
Тишина наступила, тяжелая, точно покров седого тумана.
И в этот безмолвный миг Бойду Ларкину показалось, будто остановилось само время. Что будет делать Мэловер?
Ларкин не знал и не понимал, на чем основывается правитель, когда решает, наносить удар или нет.
Но какое значение имело его знание или незнание сейчас, в тот момент, когда могла закончиться его жизнь?
Тишину вдруг прорезал один резкий крик. Ларкин открыл глаза и увидел, что Мэловер остановил движение меча.
Тогда он осторожно повернул голову в ту сторону, откуда донесся крик.
Между рядами старейшин бежал марсианин.
Сикин!
Добежав до алтаря, Сикин склонился перед Мэловером. Он даже не взглянул на человека. Он смотрел на Мэловера.
— Я требую привилегию занять его место, сир, — сказал Сикин. — Согласно древнему закону об испытании я занимаю его место.
Ларкин пораженно заморгал, чувствуя, как по всему телу прошла волна жара. Он никогда такого не видел и даже не знал, что подобное возможно, и поэтому был несказанно поражен.
Поражен был, казалось, и Мэловер. Тишина на большом стадионе стала такой тяжелой, словно тысячи марсиан затаили дыхание от удивления и страха.
Но после первой вспышки удивления лицо Мэловера вновь стало холодным.
— Вы принимаете судьбу этого человека, как свою собственную, независимо от того, каким может быть мое решение? — спросил марсианский правитель.
По коричневому лицу Сикина поползли белые пятна. Он знал, что может случиться, отлично знал это. Но поклон его был решителен и неустрашим.
— Вчера он отдал мне ценный товар в обмен на бесполезный камень. Таким образом, он подарил жизнь мне и моей семье. Он дал мне больше, чем было нужно, чтобы я смог вырастить урожай для кого-то еще. Таким образом,
Слова были простые. Мягкие слитные звуки едва поколебали тихий воздух. Но какая же в них была значимость!
По толпе прокатился вздох, словно марсиане только что узрели чудо. Впервые с тех пор как он прилетел на Марс, Бойд Ларкин увидел, как на холодном, жестоком лице Мэловера появилась настоящая улыбка. Улыбка эта была почти что благословением.
Но это благословение было разрушено сухим треском.
Брррп, бррп, брррп!
Звук выстрелов пистолетов «келли».
V
Старейшина, стоявший возле Мэловера, схватился за горло и тут же упал, а из отверстие в его шее струей забила кровь. Ларкин изумленно огляделся.
По лестнице стадиона спускалась группа людей с корабля. Их возглавлял Докер, и они стреляли без разбора из пистолетов в толпу марсиан.
Стоял непрерывный треск, а потом взорвались ракеты, наполнив арену яростным ревом.
— Нет! — закричал Ларкин.
Это было резней беспомощных существ. Марсиане были безоружными, неспособными защищаться. И они ни в чем не были виноваты.
— Остановитесь! — голос Мэловера громом прокатился по арене.
Он говорил по-марсиански, но всем все стало понятно. Бросив меч, он схватил металлический посох, знак своего отличия, и поднял его вертикально вверх. В этот момент он походил на местного бога, призывающего гром и молнии.
Сверху пришел ответ в виде пули, просвистевшей в нескольких дюймах от головы Мэловера и взорвавшейся где-то позади.
— В последний раз велю: остановитесь!
Еще одна пуля просвистела в воздухе.
Тогда Мэловер стал действовать.
Ларкин так и не понял, что произошло, просто из наконечника посоха, который держал Мэловер, ударила ослепительная стрела молнии. Наверное, это была не молния, не электроразряд и вообще не одна из знакомых земным ученым энергий.
Увидев вспышку, Ларкин ожидал, что сейчас молния пролетит через толпу, сжигая всех и оставляя за собой куски обугленной, корчащейся плоти, которые лишь секунду назад были живыми людьми.
Но ничего такого не произошло. Ослепительная молния пролетела мимо людей, образовав вокруг каждого нечто вроде пленки. За долю секунды каждый из нападающих был заключен словно в прозрачный кокон, похожий на лед, который сделал их беспомощными. В руках у них осталось оружие, но и пистолеты тоже были покрыты этой пленкой.
Стрельба прекратилось. Или оружие не могло стрелять из-за коконов, или люди, держащие пистолеты, не могли шевельнуть указательным пальцем, чтобы нажать спусковой крючок. Они стояли, как застывшие в движении статуи, наверху стадиона, на самом последнем и самом высоком ряду над ареной.