Пропавший линкор
Шрифт:
Ларкин услышал гневные вопли, которые тут же смолкли.
Обернувшись, он увидел, что сын и его люди заключены в такие же коконы. Он увидел, что глаза сына были выпучены от ужаса, а горло напряглось в попытке закричать. Но ни малейшего звука не вырывалось из него.
Такая пытка, должно быть, была самой ужасной для Роя Ларкина. Стать беспомощным, несмотря на свою силу, неспособным даже кричать, а вынужденным просто стоять и ждать последствий собственных действий, которые не замедлят обрушиться
Мэловер и старейшины не были беззащитны. Металлические посохи были созданы той наукой, о которой давно уже позабыли, наукой древнего Марса, которой они редко пользовались, потому что в этом почти не было нужды.
Мэловер с лицом бога грома держал посох вертикально и управлял тем, что происходило дальше.
Стадион был заполнен криками раненых и умирающих марсиан. Их друзья бежали помочь раненым, и ропот голосов становился все громче. Старейшины принялись действовать. Некоторые направились помогать раненым. Другие побежали к Докеру и его людям на верхнем ряду громадного стадиона и на руках унесли их вниз, потому что сами они, окутанные коконами, не могли шевельнуться.
Их принесли и поставили перед Мэловером.
Лицо марсианина казалось лицом бога, объятого гневом. Он указал рукой на Докера. Марсиане схватили его и бросили на алтарь лицом вниз. Мэловер передал посох ближайшему старейшине и взял меч.
Намерения марсианина были ясны. Он поднял меч и с силой опустил его. В эту секунду старейшина чуть шевельнул посохом, и прозрачная пленка исчезла.
Докеру еще хватило времени закричать, но крик тут же прервался. Его голова покатилась по камням, струей ударила кровь.
По толпе прокатился стон.
Ларкин потрясенно глядел на все это. Он уже видел, как здесь катились головы марсиан, но теперь все было иначе. Здесь вершилось марсианское правосудие, быстрое, уверенное, неотвратимое.
Мэловер взмахнул рукой. Старейшины схватили одного из людей Докера и понесли к алтарю. Ларкин видел, как напрягаются мышцы этого человека, но ничего не могут сделать с окутывающим его коконом.
Солнечный свет блеснул на кровавом лезвии меча.
И опять по толпе пробежал стон.
Мэловер указал мечом на Роя Ларкина. Старейшины схватили его, подняли и понесли к алтарю.
Вознесся вверх меч.
— НЕТ! — невольно вырвался у торговца крик, и он прыгнул вперед. — НЕТ!
Мэловер посмотрел на него, не опуская меч, и выглядел слегка грустным.
— Я знаю, что это твой сын, друг мой, но он приехал сюда обманывать и грабить. А люди по его приказу начали убивать.
— Но…
— Законы моего народа просты и понятны, — продолжал Мэловер. — Во время испытания рука моя не дрогнет даже ради дружбы.
— Но… — все еще пытался возразить Ларкин, хотя уже понял, что Мэловер связан долгом, который
— Мне очень жаль, — тихо сказал Мэловер.
По тону его голоса и выражению лица было видно, что ему действительно жаль. Но так же по ним было понятно, что он без колебаний нанесет смертельный удар.
Бойд Ларкин шагнул вперед. Он не знал, почему делает это, и уж совершенно не был уверен в результате, но, стоя перед взметнувшимся вверх мечом, он снял своего сына с алтаря.
— По вашим законам, — сказал он, — я требую привилегии занять его место.
И он лег на алтарь.
Толпа затихла. Ларкин не видел, но чувствовал, что Мэ-ловер поднял меч.
И вдруг рядом послышались шаги и прозвучал тихий голос:
— Я тоже требую правосудия. Я уже выкупил его жизнь в этот день. Вы не можете отрубить ему голову.
Это был голос Сикина, тихий и мягкий, но очень уверенный. Сикин стоял перед алтарем, подняв вверх руку. Он говорил с Мэловером, но глаза его смотрели на Ларкина.
— Вы свободны, друг мой. Наши законы защищают вас и будут защищать до следующего испытания.
Мэловер опустил меч.
— Наши законы нерушимы, — сказал он. — Я не могу отказать вам в праве заменить жертву. И не могу отказать Сикину. И при этом я не могу подвернуть испытанию его… — Взгляд Мэловера остановился на Рое Ларкине, и голос стал ужасным, когда он выговорил последнее слово: —…сейчас.
Он сделал жест старейшине, державшему металлический посох. Старейшина тронул посох в определенном месте. Кокон вокруг Роя Ларкина исчез.
Рой вскочил на ноги, стискивая пистолет «келли», в глазах у него застыл ужас. При виде его у Бойда Ларкина перехватило дыхание. В этом человеке был такой дикий страх, какого он никогда не видел прежде, и этот страх мог нажать курок пистолета, посылая непрерывную очередь. Ларкин видел, что палец сына уже непроизвольно напрягся на курке. Мэловер, должно быть, тоже заметил это движение, как и все старейшины. Все они видели его. Все они понимали его значение, понимали, что находятся под угрозой смерти. Но ни один марсианин даже не шевельнулся.
Рой Ларкин, очевидно, ждал, что они съежатся, упадут на колени, начнут его умолять. И когда они не сделали этого, он был сбит с толку. Он уставился на них, потом перевел взгляд на лицо своего отца. В нем нарастало смятение. Он опустил взгляд на пистолет. Никто не знал, что в нем происходило в эти секунды. А когда он, казалось, осознал, что держит оружие, на его лице появился ужас. Он уронил пистолет, и тот загремел по камням — единственный звук в полнейшей тишине. Затем раздался еще один звук, похожий на детский всхлип, когда ребенок, рыдая, произносит слово «Папа». Рой Ларкин твердил это слово, медленно шагая к отцу.