Пророчество огня
Шрифт:
Больше ничего вспомнить не получилось. Мысли натыкались на какую-то преграду, возможно, от посттравматического шока, отскакивая и выдавая размытые флешбеки, не имеющие отношения к делу. В голове вставал образ какого-то высокого голубоглазого брюнета, с грустью и осуждением смотрящего мне в глаза. Не помню этого человека. Поэтому либо он появился в моей жизни в ее забытый кусок, либо у меня начинается бред.
Дальше я расслабилась, и позволила мыслям течь туда, куда им хочется. А хотелось им к Елене Петровне Павловой, моей любимой ласковой мамочке, которую я, дочка-интроверт, редко подпускала к себе и с которой совсем не делилась сокровенным. Папа, Андрей Викторович
Как я жалела сейчас, что не умела радоваться всему, что подарила мне судьба. Относилась как к само собой разумеющимся вещам. Не говорила маме, что ее люблю, Максиму — как мне с ним повезло, Лильке — какая она замечательная. Правду поют в песне: «И каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг!». Однако же, справедливости ради — я не помнила, как я уходила и уходила ли вообще. В день свадьбы, по идее, я ни секунды не должна была быть одна. Лиля пришла практически сразу, как я проснулась; мама и папа тоже все утро нарезали круги вокруг меня, то и дело отвечая на звонки многочисленных родственников и периодически названивая администратору ресторана. Все шло своим чередом: к вечеру Мария Андреевна Павлова, то есть я, должна была превратиться в Марию Андреевну Ширшову. Да, видать, не судьба.
Воспоминания усилили мое отчаяние и жалость к себе; физическое измождение тоже давало о себе знать: я то ли погружалась в сон, то ли умирала. Мысли становились вялыми, чувства и ощущения притуплялись. Качаясь на волнах плывущего в объятия пустоты сознания, я входила в состояние мира и покоя. Темнота баюкала…
— Леди Раш! Не смейте умирать! Не лишайте народ главного зрелища года! — раздался громкий насмешливый мужской голос. — Что с леди Мариссой? Почему она в таком состоянии?
— Милорд, мы ничего не делали. Как притащили вчера ее и сюда положили, так и все. Она сегодня поорала, постучала. Да мы ее и не трогали, — заискивающе и подобострастно отвечал собеседник.
— А вода? Пища? — ярость в голосе мужчины сложно было не уловить.
— Так не было приказа, ваше сиятельство, — почти заикаясь, и как-то неуверенно ответил второй.
— А тебя, скотина, приказ кормить был? Может, поголодаешь и поумнеешь? — орал тот, кого называли сиятельством. — Мы кого казнить будем? Труп?
— Ваше сиятельство, не гневайтесь. Сейчас накормим-напоим.
Этот диалог я слышала очень четко, однако суть слов мужчин до меня не доходила. Была уверена, что начались слуховые галлюцинации и, чтобы проверить, есть ли зрительные, попыталась открыть глаза. Это действие оказалось выполнимым только частично. Тем не менее, сквозь слипшиеся ресницы я все же увидела свет. Не может быть! Мои молитвы услышаны! Свет становился ярче, казалось, его уже слишком много, и в какой-то момент световое пятно вплотную приблизилось к моему лицу, ослепив и заставив зажмуриться.
— Не притворяйтесь, леди, вы определенно живы! — требовательный голос раздался совсем рядом, а чья-то рука ухватила за локоть, приподняла и усадила возле стены. Похоже, мне в лицо светили фонарем или чем-то подобным. Сейчас его убрали, и я совершила очередную попытку рассмотреть своего собеседника. Первое, что я увидела, когда все-же прозрела, это глиняная кружка возле лица. Интуиция и услышанное
— Не думал, что с вами так будут обращаться. Не уследил, уезжал на день. Не хочу, чтобы потом говорили, что герцог Норман пытает арестантов. Да еще женщин. Сейчас вам принесут поесть.
Я смотрела на этого герцога, а в голове вертелось назойливое: «А ляляляля, а я сошла с ума! Какая досада». Образ мультяшной Фрекен Бок ярко предстал перед глазами, на секунду притушив драматичность текущей ситуации. И все же я вернулась к созерцанию мужчины, который сел на стул, принесенный, видимо, стражником. Герцог каким-то особо благородным и горделивым жестом одернул полы камзола и положил ногу на ногу. Чуть наклонился ко мне, насмешливо поднял одну бровь и произнес:
— Леди Раш, вам смешно? Что ж, я рад. Вчера вы бросались на меня со словами ненависти. А сейчас я даже не могу понять ваше настроение. Это сутки без воды и еды так вас сломали? Или без любимого жизнь не мила?
Мне? Смешно? Не уверена, но, может, я и хмыкнула разочек. Так это мультфильм же смешной. Происходящий бред настолько меня дезориентировал, что свои реакции я не контролировала. Впрочем, нет. Одну реакцию я все же отследила. Восхищение. Герцог… как там его, Норман, был потрясающ. Я оглядела его с головы до ног, и он даже как-то спину выпрямил под моим изучающим взглядом и недоуменно поднял брови. На вид ему было более сорока, но в неярком свете переносного светильника, который стоял на полу возле ног, я не могла с точностью это утверждать. Темный шатен, волосы заплетены в косичку до лопаток. Одет в камзол, пуговицы, тиснение и вышивка которого слабо мерцали золотом. Перстни на руках, драгоценные украшения в волосах и небольшая татуировка у виска завершали облик этого высокого, широкого в кости и крепкого телом мужчины.
Лучше всего я смогла рассмотреть его сапоги, так как они находились практически у моего лица и напрямую освещались лампой. Казалось бы, ну что интересного можно обнаружить в этом предмете одежды. Ан нет. Я даже немного залипла. Высокие черные сапоги были украшены пряжками дивной красоты, инкрустированными чем-то подозрительно похожим на драгоценные камни. Присмотрелась: по форме они напоминали масонский символ всевидящего ока, но вписанный не в треугольник, а круг. В сочетании со шпорами, на дужках которых шла вязь какой-то непонятной мне надписи, получалось очень претенциозное одеяние. И это только ноги!
Уставившись на блестящие детали сапога, я молчала. Интуитивно понимала, что все, что со мной происходит, реально. Слишком детализировано, слишком ощутимо. И упрямо искала логическое объяснение. Розыгрыш и косплей? Кто и во имя чего?
— Вы действительно не в себе. Что ж, может так и лучше, — протянул Норман. Он нервно поднялся со стула и присел рядом на корточки. — Не знаю, в какие игры ты со мной сейчас играешь, но помни, Марисса, — с прищуром процедил он, перейдя на фамильярный тон, — ты не сможешь никому, подчеркиваю — никому, даже королю, сказать правду. Я поставил магический блок в твоей голове. Я столько сил вложил, а ты меня подвела. Все должно было получиться, а ты, дрянь, оказалась бесполезной. Влюбленная соплячка! Впрочем, одну услугу ты мне все же оказала. Король теперь мне доверяет чуть больше. Что ж, раз не хочешь мне ничего сказать, тогда прощай, Черная Марисса, — хохотнул этот образчик мужской красоты. Да уж! Куда нашим офисным мачо до него. Тут породы и харизмы на десятерых хватит. Антигерой из него идеальный.