Пророчество огня
Шрифт:
Я молчала и смотрела в это идеальное лицо: глаза стального цвета, нос прямой, ямочка на подбородке и пухлые капризные губы, привыкшие повелевать и кривиться в недовольстве. Идеальная кожа, идеально уложенные волосы. И татуировка в виде глаза в круге — точь-в-точь как пряжки на сапогах. Почему-то подумалось, что герцог — незаурядный человек. Выглядел умным. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что в моей судьбе, точнее в судьбе Мариссы, с которой меня явно перепутали, он играл какую-то наимерзейшую роль.
Герцог тоже смотрел мне в глаза
Фокус с перемещением предмета по воздуху мог, наверное, шокировать. Но в контексте общего дурдома, это были мелочи. Дверь герцог за собой не закрыл, так как в этот момент в помещение вошел стражник с кувшином и каким-то свертком. Мне принесли еду.
На мгновение мне все же захотелось крикнуть вслед герцогу, чтобы не уходил, и попытаться рассказать, что я ни при делах во всей этой истории. Знать бы еще в какой. Но что-то меня остановило. Какое-то шестое чувство. Даже не интуиция, а та самая чуйка на гадов. Герцог Норман явно был из таких.
А вот стражник, который принес мне ужин, — хотя с таким же успехом это мог быть завтрак или обед — был более перспективен. Нужно попытаться его разговорить. Выглядел, кстати, он весьма атмосферно, гармонично дополняя собой общую картину средневековой темницы. А именно на это определение и напрашивался весь окружающий меня антураж. Пока только летающие фонари во все это не вписывались.
— Как вас зовут? — хрипло поинтересовалась я. Это были мои первые слова после пробуждения в темноте. Дались они мне с трудом, а голос звучал очень натужно и сипло. Должно быть поэтому стражник вздрогнул, и чуть не пролил жидкость из кувшина, ставя его передо мной. Мужчина был одет в какую-то форму сине-черных цветов; его рыжеватые волосы были схвачены в низкий хвост, а впалые щеки и тонкий длинный нос покрыты веснушками. Поставив еду и питье, он стремительно отошел от меня, не поднимая глаз.
В голове мелькнула догадка — он что, боится меня? Меня? Слабую женщину, прикованную к стене? Захотелось крикнуть «Бу!» и проверить реакцию, но не стала издеваться. Стражник собрался выйти из моей камеры, но я попыталась его остановить:
— Не уходи, я просто хочу поговорить. За что меня сюда посадили? Ты знаешь, кто я?
— Черная Марисса, убийца, — словно выплюнул он и с ненавистью посмотрел на меня. — Ну ничего, сожгут тебя,
Так, а вот это уже совсем не смешно. Я слышала, как герцог говорил про казнь. И этот туда же.
— Как это сожгут? — осторожно спросила я. А в голове в это время набатом: «Нет-нет-нет. Это сон. Я проснусь. Это сон».
— Известно как. На площади массуров. Там всех казнят. Правда, давно не жгли. Все больше вешают.
— А мне чего такая честь выпала? — спросила я.
— Не знаю. Но, наверное, из-за натуры твоей черной. Чтоб уж наверняка.
— А с чего ты решил, что я ведьма? И что черного я совершила? — продолжала я этот диалог.
— Его величество король Александр и наш главный государственной советник, его сиятельство герцог Норман, выявили в твоем преступлении следы запретной магии. Черной.
— Чего? Какой магии?
— Запретной, говорю. Все, некогда мне тут с тобой разговаривать. Посуду потом заберу. Пошел я.
— Я вижу ты очень преан королю, служишь ему усердно. Это прекрасные качества. Наверное, тебя очень ценят? Может скажешь, как зовут тебя все же? — попыталась я еще раз использовать продвинутые коммуникативные навыки двадцать первого века.
— Да чтоб я тебе сказал! За дурака держишь? Всем известно, что на имени ты мне проклятие какое сотворишь, — с этими словами стражник ретировался, явно с облегчением нырнув за дверь.
В коридоре я услышала его крик: «Дирк, стой здесь и не отходи. А то мало ли!»
Ага, значит Дирка мы не жалеем, его ведьме на растерзание отдать можно вместе с именем и потрохами. Вздохнула и, на время откинув все мысли, приступила к еде. В кувшине оказалась всего лишь вода. А в свертке — лепешка и кусок сыра. Еда была вполне приемлема, однако вместо того, чтобы наполнить энергией, наоборот расслабила. Как говорит мой отец, если кровь от головы к желудку прилила, значит можно подремать.
И все же спать я не стала. Сейчас, когда смерть от голода и жажды мне не грозила, а темноту развеял свет светильника, можно было подумать. Я действительно заперта в темнице. С любопытством осмотрела интерьер помещения, в котором находилась. Оказалось, что смотреть особо было не на что: стены с двумя решетчатыми окнами, пол, кое-где присыпанный соломой, тот самый горшок. Сейчас ко всему этому добавился фонарь на полу, да мой кувшин и кружка. Кстати, посуда тут глиняная, очень грубой работы. За окнами было темно. Видимо, на дворе ночь.
Осмотрела себя. Мое свадебное платье было грязное, местами порванное. Сотни тысяч рублей превратись в половую тряпку. Причем, буквально. Похоже, пока я тут ползала, часть полов я действительно собой подмела. Осмотрела наруч оков на запястье. По ощущению, мне чуть ли не якорную цепь прицепили — ее толщина сравнима с моей рукой.
Итак, я в тюрьме. Меня завтра казнят через сожжение за что-то ужасное. Все называют меня Черная Марисса. И Марисса эта — леди, которую все считают ведьмой, при этом в камеру к ней пришел второй после короля человек.