Пророк, огонь и роза. Ищущие
Шрифт:
И тут Хайнэ понял, где видел незнакомца раньше.
В зеркале.
В зеркале, потому что они были заметно похожи внешне.
Его охватила странное чувство: он как будто видел перед собой самого себя, такого, каким мечтал быть и каким мог бы стать, если бы не болезнь. Какая насмешка судьбы…
— Не знаю. В первый раз о нём слышу, — мрачно ответил Хайнэ на вопрос Астанико.
А тот, тем временем, улучил момент, когда новоявленный герой приёма проходил мимо, и подозвал его к себе.
— Господин Сорэ, — он улыбнулся какой-то неподражаемой
Господин Сорэ Санья посмотрел на Хайнэ, снова согнувшегося в три погибели и превратившегося в неприметного калеку, с высоты своего роста и величия.
— Я знал, что у нас в столице есть какие-то дальние родственники, — с неохотой ответил он. — Однако, надо признаться, всегда ленился на занятиях по истории нашей семьи и не особенно внимательно изучал генеалогическое древо. По крайней мере, побочные ветви. Ох, и порола же меня наставница! — добавил он, смеясь. — И сёстры тоже пороли, но на самом деле у нас прекрасные отношения. Ладно, Хайнэ так Хайнэ… Постараюсь запомнить, хотя сомневаюсь, что мне это удастся. Память на малозначительные вещи у меня никудышная.
Сказав эти слова, Сорэ удалился, более не питая к новоявленному родственнику ни малейшего интереса.
«Ублюдок, — подумал Хайнэ, которого высокомерный взгляд и обидные слова обожгли, точно пощёчина. — Занятия по истории семьи, побочные ветви генеалогического древа… Самодовольный, расфуфыренный павлин. Чтоб ты наступил на подол своего роскошного одеяния и свалился кому-нибудь под ноги!»
Однако несмотря на всё это, им владело странное чувство обречённости и какой-то роковой справедливости. Да, это было справедливо, что пришёл человек, который от рождения обладал тем, что Хайнэ пытался из себя изобразить — самоуверенностью, дерзостью, умением привлекать внимание — и все люди тотчас отвернулись от него и повернулись к истинному обладателю этих качеств.
«А если и Марик поступит точно так же?» — вдруг запоздало предположил он самое страшное.
Подумать только, он ведь сам когда-то сказал Ните: «Ей следует поискать какого-нибудь другого Санью, который может иметь детей».
И вот он здесь, этот Санья.
Вполне подходящая для неё партия.
В этот момент широкие двери снова распахнулись, и появившиеся на пороге распорядительницы ритуала пригласили гостей следовать за ними.
Гости вереницей потянулись в главный зал.
Хайнэ шёл по коридору, опираясь на руку Главного Астролога, как во сне.
В этот раз он мало смотрел на красоты дворца, однако когда очередные двери распахнулись, он не мог не вздрогнуть. Сияние сусального золота и драгоценных камней, которыми были осыпаны колонны, ослепило хуже, чем блеск полуденного солнца в чистом небе; разноцветные стёкла витражей, которыми были выложены стены, яро переливались в свете многочисленных фонарей.
Господин Астанико помог Хайнэ сесть на подушки, услужливо расправил подол наряда, расстелившийся по полу.
Гости тоже слегка притихли — широта и высота огромного, холодного, раззолоченного зала как будто сдавливали грудь, вмиг отбивая охоту к пустопорожним разговорам. Кажется, этот зал назывался «Тысяча Шагов»… но в таком случае, шаги эти, обходя зал по периметру, должен был делать великан.
Что ж, если принцесса желала напомнить подданным о «блеске и величии императорского дома», то ей это удалось. Но, Богиня, сколько же денег на это она потратила! Даже тогда, восемь лет назад, такого великолепия здесь не было.
Хайнэ скривил губы — всё это достойно ненависти… ещё как достойно.
Ему вдруг захотелось оказаться далеко отсюда, там, где не будет всей этой давящей роскоши, и где рука, сжимающая его онемевшую ладонь, не будет такой холёной и холодной, как у статуи.
У Хатори никогда не бывало холодных рук.
— Как вам нравится представление? — шепнул в ухо чужой вкрадчивый голос. — Не правда ли, актёры хороши? Напомните мне рассказать вам про во-о-он того из них одну сплетню… очень, очень неприятного характера, но все об этом говорят.
Господин Астанико как-то неприятно засмеялся.
— А?..
Хайнэ вскинул голову и забормотал что-то бессвязное — он мало следил за происходящим, всё ещё чувствуя себя как во сне.
В этот момент он увидел, что Онхонто уже здесь — тот сидел в противоположном конце зала на возвышении, так далеко, что казался куклой, наряженной в роскошные одеяния. Со своего места Хайнэ не мог различить даже узора на его маске, однако почему-то видел руки, утопавшие в необъятных рукавах и сжимавшие хрупкую, тёмно-розовую ветку дерева с листьями удивительного фиолетового цвета — да, это была ветка дерева абагаман.
Интересно, видел ли Онхонто его цветение, почему-то подумал Хайнэ.
Тот молчал, ничем не выдавая своих чувств и не показывая, нравится ли ему это представление, затеянное с единственной целью — развлечь его.
Хотя, возможно, он и не должен был.
Хайнэ, пожалуй, испугался бы, если бы эта разряженная кукла вдруг заговорила.
Он снова переключился мыслями на Хатори — это приносило ему успокоение.
Как он там? Неужели и в самом деле до сих пор ждёт? Надо было сказать ему, чтобы он хотя бы погулял…
Скоро всё это закончится, и они вернутся вместе в Арне, и он проведёт там остаток жизни, больше никогда не поддаваясь искушению поехать в столицу, чтобы послушать, что говорят об Энсенте Халии. Близость гор, тишина деревьев, мерный рокот стремительного потока, несущего воды по ущелью — вот то представление, которое суждено калеке, и те зрители, которые никогда не посмеются над ним.
— Хайнэ, что же вы? Пойдёмте, — раздался откуда-то сверху женский голос, низкий и приятный.
Хайнэ очнулся от своего полузабытья и увидел Марик.