Прорвемся, опера! Книга 2
Шрифт:
Я остановил машину и выдохнул. Вспомнил, что лихачи часто здесь умирали, не справившись с управлением, вылетали с дороги и врезались в росшую там старую толстую лиственницу. Уж сколько было жалоб дорожникам, чтобы восстановили ограждение, но воз и ныне там.
А на счету этого дерева-убийцы уже было несколько трупов, и оно даже не пошатнулось, приняв ещё одного покойника. В том, что водитель сдох — я не сомневался. Я видел, как он поломанным манекеном летел в неестественной позе и как грохнулся со всего маху об дерево.
Лиственница устояла, будто ещё не насытилась кровью тех, кто не
— Вот и спёкся, — произнёс Якут, выходя одновременно со мной из машины. — Не пристегнулся.
Мы подошли к месту ДТП. Это действительно был наш старый знакомый. Бывший следователь городской прокуратуры по особо важным делам Рудаков умер на месте, удар от встречи с деревом оказался слишком сильным, сломало ему шею, да и, судя по вмятости башки, он умер не только от перелома. Даже не мучался. Он лежал рядом с лиственницей, весь окровавленный, и смотрел куда-то в сторону. Решил забрать все ответы с собой.
Якут плюнул с досадой, а затем подошёл к трупу и залез рукой в карман спортивной куртки покойного. Оттуда он вытащил пистолет, аккуратно держа его за спусковую скобу.
— Опачки! Узнаёшь? — Якут вертел пистолет передо мной.
Пистолет Макарова, но рукоятка нестандартная, щечки изготовлены кустарным способом из древесного материала, с удобными выемками под пальцы. Такой ПМ ни с чем не спутать. Оружие убитого следователя Верхушина. Вот оно и нашлось.
— Ну что же, — Якут положил пистолет на измятый капот копейки, из-под которого валил пар. — Вот всё и совпало. Хоть и помер Рудаков, но этим на всё мне ответил.
— Не знаю, Сергеич, — я помотал головой. — Это Кузьмин лихачил, и даже человека сбил однажды. А вот про Рудакова я такого не слышал. Почему он не затормозил? Неужели не видел поворот? Это каким дебилом надо быть, чтобы так врезаться.
— Испугался, что мы на него вышли, башка отключилась от страха, — Якут пожал плечами. — Или пьяный был вдобавок, вскрытие покажет. Слушай, Пашка, тебе дорого с мобилки звонить? Надо б вызывать опергруппу, зафиксировать все, пистолет с понятыми изъять.
— Разок позвонить можно, — я достал телефон и посмотрел на экран. Одна полоска связи появилась, здесь уже ловило.
Пока набирал номер, обратил внимание, что даже следа торможения нет. Рудаков, видно, уж очень перепугался, как и Кузьмин. Тот тоже натворил делов — хотел в меня стрелять и угрожал жизни невиновным. А этот нёсся, как дурак.
Народ прибыл на удивление быстро, все хотели как можно быстрее свалить подальше от областного руководства, которое своим рёвом просто-напросто парализовало работу всей милиции в городе. Даже гаишники сразу рванули сюда, их тоже озадачили перекрыть дорогу, чтобы проезжающие не уничтожили возможные следы. Ну а я остался на месте происшествия и никуда не дергался, Шухова всё равно полощут в кабинете, он в поле не вырвется.
Приехал милицейский следователь Лапин, кстати говоря, это его сын потом устроится работать в уголовный розыск ко мне, как и племянник дежурного Ермолина.
Отправили Лапина, а не следака из прокуратуры, по той причине, что это авария, а не убийство. ДТП с трупом — ментовская подследственность. Но, думаю, прокуратура всё равно займётся этим
Лапин, высокий тощий мужик в очках, деловито обошёл дерево с врезавшейся в него машиной и что-то записал в блокнот. Кроме него прибыл автоэксперт из области. Кто так быстро его доставил — никто не понял. Обычно полдня ждут таких спецов. Видимо, сыграло на руку то, что сейчас в Верхнереченске с проверкой начальство из главка находилось, вот и прискакал автоэксперт из экспертно-криминалистического областного отдела очень оперативно. Это был худой, вечно витающий в облаках средних лет мужик по гражданке, который откликался по имени-отчеству Александр Сергеевич, и, конечно же, у него было прозвище Пушкин. Ещё и бакенбарды как у классика носил. Мерзкие и чёрные.
Он сразу полез разбираться с машиной, куда уже пошёл судмед Ручка и… ого, можно поздороваться со своим старым знакомым, который меня ещё пока не знал. Познакомился я с ним в мою первую жизнь, но теперь никак не мог вспомнить, когда он точно начал работать с нами. Вот, значит, именно в эту осень и начал.
Это Ванька Игнатьев, молодой парень, переехавший в Верхнереченск недавно. Ему ещё нет тридцати, высокий и крепкий, спортсмен, увлекающийся лёгкой атлетикой.
И никто никогда не мог угадать его профессию. Просто не сочеталась она с его обликом.
Титульную внешность портил только один недостаток — косоглазие, левый глаз смотрел чуть в сторону. Это уже научились править, но Ванька чего-то ждал, операцию не делал, и очень переживал из-за этого, поэтому так до самой старости и не женился, даже постоянной подруги не было.
Друзьями мы с ним не были, но работать с ним было просто, характер у него не вредный, а лёгкий, юморной, что для людей его профессии — огромная редкость. Такому, как говорится, палец покажи — засмеётся. Вот я и подошёл первым, заодно не мешало немного отвлечься от мыслей по делу.
— Столько о вас слышал сегодня, — Ванька крепко пожал мне руку и потряс. Пальцы крепкие. — Это же вы в глаз кого-то подбили? И банду целую заставили сдаться? И на стрелку с братвой ездили.
— Можно на ты, — поправил я. — Много чего говорят. Павел.
— Ваня, — представился он и подошёл знакомиться к Якуту. — А вы же Андрей Сергеевич, да?
— А ты кто? — удивился тот.
— Буду теперь частенько работать с вами. Я новый судмедэксперт, прислали из области на укрепление, так сказать, местного Бюро судебной медицины. Вчера приступил.
Да, образ жизнерадостного спортсмена вообще никак не сочетался с должностью человека, осматривающего и вскрывающего трупы и работающего в морге. Но, с другой стороны, косоглазие ставило крест на работе в милиции, куда он стремился с детства, вот он и пошёл в мед, а по итогу выбрал такую непростую профессию. Не мент, но близко к нам по роду деятельности.
— А Ручка чего? — продолжал удивляться Филиппов.
— Спёкся Ручка, — с горечью сказал сам Яков Вениаминович, выруливая из-за спин гаишников. — Не нужен больше никому старый Ручка. Вот как бывает, молодого прислали, а я двадцать пять годков на одном месте отпахал. Эх…