Прорыв
Шрифт:
– Два дня, да, брат?
– спрашивает парень, сидящий за его столом.
– Заткнись, - говорит ему Лиам, не отрывая от меня взгляда.
– Пойдем, - говорю я.
– Алия, это мой брат, Мэтти. Мэтти, Алия - нянька, которую команда приставила ко мне.
– Лиам машет рукой между нами двумя.
– У тебя няня? Какого хрена?
– спрашивает Мэтти.
– Потому что он не способен принимать ответственные решения, как взрослый человек, а мы не собираемся выбрасывать на ветер многомиллионный контракт из-за негативной прессы, - отвечаю
– Когда ты закончишь нянчиться с ним, не могла бы ты посидеть со мной? Мне бы не помешал урок или два.
– Парень ухмыляется, и теперь я определенно вижу сходство.
Лиам оборачивается.
– Заткнись, мать твою. Не говори с ней так. Даже не думай о ней так. Вставай. Мы уходим, - говорит он и берет со стола свой телефон.
– Ладно, черт возьми. Ты мог бы просто сказать мне, что тебе нравится няня, - отвечает Мэтти.
Я отворачиваюсь, надеясь, что они не заметили румянца на моем лице в темноте плохо освещенного бара. Рука ложится мне на спину. Очень большая рука. Я знаю, что она принадлежит Лиаму, просто по реакции моего тела на прикосновение.
Предательское тело. Я хочу получить чертову компенсацию.
– Не обращай на него внимания. Наша мама часто роняла его в младенчестве, - шепчет Лиам мне на ухо.
– Все в порядке. Пойдем.
– Я делаю шаг вперед, когда Лиам протягивает руку и сжимает мою ладонь.
Почему он держит меня за руку? Что, черт возьми, сейчас происходит?
Черт. Мне нужно избавиться от этого парня, пока я не вляпалась в такие неприятности, из которых отец не захочет меня вызволять. Вместо этого Джейкоб Монро с удовольствием выполнит свое обещание покрасить лёд в красный цвет.
Но даже с этой мыслью я не отпускаю руку Лиама, пока мы не доходим до обочины, где я бросила свою машину. Я сказала парковщику, чтобы он оставил ее здесь, что я не задержусь.
– Черт, классная тачка, Ал, - говорит Мэтти, потянувшись к пассажирской двери.
Лиам дает ему подзатыльник и толкает к заднему сиденью.
– Садись и хоть раз в жизни помолчи.
Я обхожу машину со стороны водителя. К тому времени как я сажусь в машину, и Лиам, и его брат уже пристегнуты.
– Сколько ты выпил?
– спрашиваю я Лиама.
– Ты ведь знаешь, что через четыре часа тебе нужно быть готовым к утреннему катанию?
– Я знаю и способен выполнять свои обязанности, Алия. Это не первая моя работа, - говорит Лиам, его губы подрагивают, словно он пытается сдержать улыбку.
Через две минуты я уже въезжаю в его гараж.
– Убирайся и не заставляй меня возвращаться посреди ночи, Лиам, - говорю я ему.
– Приятно было познакомиться, Ал. Уверен, мы еще увидимся, - говорит Мэтти, открывая дверь и выходя из машины. Внутри остаемся только я и Лиам.
Я не знаю, чего он ждет. Потом я вспоминаю, что на мне все еще его куртка. Я снимаю ее и протягиваю ему.
– Прости. Забыла, что она на мне.
– Уже за полночь, Алия.
– Я уже большая девочка, Лиам. А еще я дочь Джейкоба Монро. Неужели ты думаешь, что со мной что-то случится?
– Даже твой отец не сможет ничего сделать со льдом, - возражает он.
– У меня есть комната для гостей. Оставайся здесь до утра.
– Это ты так пытаешься затащить меня в свою постель, Лиам? Потому что это не сработает, - говорю я ему.
– Нет, это мой способ убедиться, что ты не умрешь из-за того, что я был идиотом и позволил своему брату уговорить меня пойти в тот бар. Я не смогу жить с этим на своей совести, - говорит он.
– Ладно, я переночую в твоей гостевой спальне. Но я запру дверь, - говорю я.
– Спасибо. И тебе стоит. Мужчина должен приложить усилия, чтобы сдержаться, когда дело касается такого искушения, как ты.
– Он смотрит на пиджак в моей протянутой руке. Его взгляд останавливается на длинном шраме, тянущемся по внутренней стороне моего запястья. Я бросаю куртку и вылезаю из машины. Обычно я ношу широкие браслеты или манжеты, чтобы скрыть его. Это единственное напоминание о том, кто я на самом деле, от которого я не могу избавиться.
Я - дочь, которую мать не смогла полюбить. Дочь, с которой мать совершала самые немыслимые и отвратительные поступки, когда никто не смотрел. Только в тот день, когда у меня появился этот шрам, кто-то обратил внимание. В тот день она окончательно решила уйти после неудачной попытки избавиться от меня навсегда. После этого я больше никогда ее не видела. Я помню, каким печальным был мой отец. Он смотрел на меня со слезами на глазах. И я знала, что это я виновата в том, что он потерял жену. Но он никогда не говорил об этом.
Я подхожу к тому месту, где ждет Мэтти. Я очень не хочу, чтобы Лиам спрашивал меня о том, что, по его мнению, он заметил. Я знаю, как это выглядит, но правда гораздо хуже. Потому что этот шрам появился не потому, что я не любила себя. Я получила его, потому что меня не любили.
Если твоя собственная мать не смогла полюбить тебя, то как может любить кто-то другой?
Лиам стоит между мной и братом в лифте таким образом, что полностью лишает Мэтти возможности видеть меня. Это странно, и небольшой смешок, вырвавшийся из Мэтти, говорит о том, что я не единственная, кто так думает.
– Мэтти, в твоем распоряжении диван, - говорит Лиам, снова берет меня за руку и тянет за собой по коридору. Он открывает дверь в свою гостевую спальню. Она оформлена в светло-голубых и белых тонах. На кровати королевского размера разбросана куча подушек, мягкий плюш так и зовет меня, а темные бархатные портьеры длиной до пола уже задернуты.
– Ты можешь спать здесь. Дверь запирается. Разбуди меня, если что-то понадобится. Ты ведь помнишь, где моя спальня?
– говорит Лиам, его тон серьезен до последней фразы, когда он вновь приобретает игривый оттенок.