Проржавленные дни: Собрание стихотворений

Кугушева Наталья Петровна

«Ты прошлого не трогай…»

Ты прошлого не трогай. Пусть в темном подземельи Живут слепые боги Страданья и веселья, — Не выпускай на волю Высокомерных джинов Неумолимой болью Они пройдут над жизнью, А ты, больной и слабый, Склонясь в единоборстве, Останешься бесславным Как пыль в суровой горсти. 19 января 1951

«Никто не ждет. И некуда спешить…»

Ямщик, не гони лошадей,

Мне некуда больше спешить…

Песня

Никто

не ждет. И некуда спешить. И одиночество приблизилось вплотную – Благословясь, внимательно пиши, Как старый Пимен, летопись земную. Увековечь торжественным стихом И милый день, цветущий на закате Лимонно-желтым легоньким огнем, И бледный месяц, тонкий и крылатый. Запечатлей мгновение навек. И, слушая, как завывает ветер. Так расскажи, как бродит человек, Обнявшись с одиночеством, по свету. Пиши о том, что некому прочесть. Пройдут года. И выцветут чернила, Как летописцев доблестная честь Бесславною в пустыне опочиет. 2 февраля 1951

НОВОДЕВИЧИЙ

Весной персидская сирень, Надменных гроздий тяжесть. От башен стрельчатая тень Средневековьем ляжет На грустный монастырский сад, И на сирень. И на закат. Песок дорожек для живых, И белый мрамор мертвым. И голос древности затих На буквах полустертых Лишь стены берегут кругом Сирень, покой, последний дом. 2 февраля 1951

«Я расплачиваюсь за жизнь…»

Я расплачиваюсь за жизнь Полновесной монетой стихов, Драгоценным металлом Живых человеческих слов. За страданье и радость, За яростный ливень закатов, За цветущие яблони, И за встречи, и за утраты, За горячие горы, За сладостный сок винограда, И за лунное море, Поющее у ограды, За добрые годы, За мудрую музыку мира, За всех чудаков и поэтов, – За Пушкина и за Шекспира, За небо чужое, За то, что над белым светом Бездомные тучи проходят, Вздымая бездомные ветры. 27 июня 1951

ЗАСУХА

О, эта ярость солнечных лучей На кожу беззащитную пустыни – Острее стрел, безжалостней мечей, И каждый кустик вянущей полыни Напрасно тянет щупальца корней, Отыскивая скрывшуюся воду, – На древний путь исчезнувших морей Легла бесплодная и грубая порода. И пляшут над пустынею смерчи. И с неба, побелевшего от зноя, Слетают оперенные лучи, Раскрашенные краской боевою.

ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЮЖНЫЙ ПОЛЮС Д. КУКА

Завывают суховеи, И, спасаясь от жары, Я читаю, как алеет На закате лед горы. Как спускаются пингвины По дорожке ледяной, Как шуршат за бортом льдины, Принесенные волной, Антарктиды снег и ветер, Но ведет упрямый Кук, Как заранее наметил, Сквозь Полярный Южный круг. Паруса надуты штормом, Альбатросы и киты, Но летит корабль упорный В ледяной туман Мечты… Хорошо, уйдя от стужи В теплый кубрик, отдохнуть, Альбатроса съесть на ужин, Рома доброго хлебнуть… О, романтика скитаний! Первобытный хаос льдов, И пиратские названья Вновь открытых островов! 15 июля 1951

«ЛЕГЕНДА» ВЕНЯВСКОГО

В

полуразрушенной башне Живут летучие мыши И ветер тихонько бродит Среди одичалых стен. В суровом средневековье Таинственную легенду На рыцарском буйном пире Бродячий пропел менестрель. Спокойным речитативом Звенели тугие струны. На стол опустились кубки, Наполненные вином. Веселые смолкли крики – Таинственная легенда Благоухала в башне Библейских долин цветком. Над миром прошли столетья, Истлели в земле поколенья, В дырявую крышу башни Заглядывала луна, – Но слышен поныне голос Бродячего менестреля, – И этот далекий голос Записывает музыкант, – И ласточками черными Усаживаются на линейки Мечтательные ноты Легенды Соль-минор. 1 августа 1951

ПИСЬМО (Б. К<исину>)

«Убежала с угрюмым номадом, Остробоким свистя каюком». Наша грусть над чужим стихом Это юность была, это – радость. Милый сверстник. Вы не тоскуйте, – «Эту ль жизнь поместить на плечах», – Догорает устало свеча И стихов догорают лоскутья, Но по-прежнему ясен закат, И плывет над старой Рязанью (Золотое воспоминанье!) Белых яблонь густой аромат… По дороге из Вхутемаса Вы зашли на Тверской бульвар, Нашу встречу – чудесный дар – Обессмертила муза Тараса: О, рязанский «желтый вереск» Низколобого чудака, И навеки вошла строка: «Белый конь и лото-питореск»… «Белый конь и лото-питореск, Шлях путивлит на Старую Рязань» – И певучее льется сказанье, «И на гребле брусничный вереск». Ранней смерти цветком кровавым Был увенчан наш друг и брат – Те апрельские дни звучат Как зловещая медь литавров, Но храним мы неугасимый Звездный отблеск его стихов, Где горячую «киноварь» слов На вершину взнесли серафимы.

«Я молодость прошла как тихий сад…»

Я молодость прошла как тихий сад – Березовой аллеей к цветникам, Над головой коралловый закат К лиловым поднимался облакам. Хрустел песок под легкою ногой И пахло табаком и резедой. Теперь – над выжженной тропой пустынь Багровый колыхается закат, И горько пахнет тусклая полынь, И ящерицы быстрые скользят. Далеких сопок мертвая гряда И жизнь, ушедшая из жизни навсегда. 10 августа 1951

«Я не помню, как пахнут розы…»

Я не помню, как пахнут розы, Помню синий огонь стекла, Где дробятся мелкие звезды И дрожат на снегу стола, Помню тяжесть и великолепье. Пурпур цезарей и жрецов. Мне сверкнувшие через столетья На букете твоих цветов. 7 сентября 1951

ПОСВЯЩЕНИЕ

Останусь я на выжженной земле Как отпечаток лапы динозавра, Как ракушка на меловой скале – Меня геолог откопает завтра, – Он скажет: море бушевало здесь, И молодая возникала суша, Потом шумел под ураганом лес И ледниками надвигалась стужа, Но в толще эр нам сохранился след – Таков и ты, лирический поэт!