Проржавленные дни: Собрание стихотворений

Кугушева Наталья Петровна

«Я медленно хожу и расплескать боюсь…»

В. Вольпин

Я медленно хожу и расплескать боюсь И эту музыку, и эту грусть. О вы, кто знал, какая тишина В пустынном доме. Мерный перестук Глухих часов. А за окном страна Снегов, просторов, облаков, разлук. И голос мой, отвыкший говорить Слова любви, отвыкший звать и петь, В последний час померкнувшей зари Вновь начинает радостно звенеть, – И

музыкою за строкой строка Рождается из пепла вновь и вновь, Не устает записывать рука – Она жива – старинная любовь. Пусть одиночество. Пустынный дом. И волчья ночь на страже за окном. 23 сентября 1951

«Не стынет у поэтов кровь…»

Не стынет у поэтов кровь, Она бурлит, – под земное теченье. И до могилы воспевать любовь Поэта грозное предназначенье. Кто начертал на карте путь Высокогорных экспедиций, Тому нельзя с пути свернуть, И Дульциней Тобозских лица Ведут по страшным крутизнам На самую вершину пика – И надо лазить старикам Для выполненья дел великих! 23 сентября 1951

«Пылающие празднества закатов…»

Пылающие празднества закатов – Торжественный Бетховенский финал. Июля солнечною сонатой День, отсверкав, в бессмертие упал. В легчайшей киновари облака Проходят меркнущею чередой, И ночи черная рука Спускает занавес густой. 22 сентября 1951

МОРЕ

Голос моря, как голос бога, – Мерный, глухой и грозный. И по большой, по морской дороге Плавают рыбами звезды. Кто их поймает в хрупкие сети? – Может быть, только поэты и дети. 2 октября 1951

«Золотые звенят бульвары…»

Я забуду ваш дом на тверском бульваре.

З. Хацревин

Золотые звенят бульвары. Белый домик, забытый вами, Деревянный, смешной и старый, Как «Стихи о Прекрасной Даме», О, наивный запах нарциссов, И «Картонной Невесты» Блока, Что уходит от вас за кулисы, Плач беспомощный и одинокий… О, Пьеро постаревший и мудрый, Всё познавший на белом свете – Осыпается юность, как пудра И как память друзей о поэте!.. 9 октября 1951

«На северо-запад корабль веду…»

На северо-запад корабль веду – Слепой полет в облаках. В тумане густом не найти звезду, И ветер гудит в парусах. Никто не поможет. И штурмана нет. Молчат в темноте маяки. И волны стирают проложенный след Одним мановеньем руки. Напрасно товарищи милые ждут, Сидят за накрытым столом – Змеиные щупальцы

вытянул спрут Под хрупким трепещущим дном. 10 октября 1951

НАСТОЛЬНЫЕ ЧАСЫ

Часы мои, не торопитесь жить, Нельзя скакать по бытию вприпрыжку. Уж вы не молоды. И что-то дребезжит У вас внутри. И мучает одышка. Вам путешествие на пользу не пошло. И здешний климат вреден безусловно – То слишком холодно, то чересчур тепло, И стол под вами шаткий и неровный. Вы не забыли, – а забыть пора, – Эпоху Поварской. В шальном непостоянстве Ваш лунный циферблат светился до утра И стрелки мчались в мировом пространстве. Мир возникал не в четкости минут – Рвались столетья сгоряча, на клочья – И вся вселенная была зажата тут – В футляре деревянном и непрочном. 11 октября 1951

ПЕЙЗАЖ

Угрюмые тусклые тучи Ползут, шевеля животами, Цепляясь за грязную землю, За крыши, за провода, – И падает снег или дождик С разбухшего влагою неба, И ветер в окно колотит Веревочным мокрым концом, И сумерек серая вата Скрывает унылую землю, А света еще не дали В темнеющие дома. 16 октября 1951

«Пишу стихи – опасная забава…»

Пишу стихи – опасная забава. Растрачиваю щедро на строку Без радости, без жизни и без славы Всё предназначенное на веку. А смерть придет и встанет у порога, – Пойду за ней, не оглянусь назад. И не проводят в дальнюю дорогу Ни мать, ни муж, ни старший мудрый брат. Морозной ночью лунною и чистой Сберется грустное, голодное зверье – Как выкормила Ромула волчица, Меня волчица с честью отпоет. 23 октября 1951

«Под бубен шамана лукавый и мерный…»

Под бубен шамана лукавый и мерный Пляшу – и бубенчики в косах звенят. И стала душа моя злой и неверной, Змеиным и жадным стал пристальный взгляд Судьба справедливо и мудро вмешалась: В огнеупорное сердце мое Вложила любовь человечью и жалость – В суровое бросила бытие.

«Не будет цветов и траурных лент…»

Б. Кисину

Не будет цветов и траурных лент, Никто не отгрохает нам монумент, И надпись не ляжет на плиты — Здесь, мол, поэт погребен маститый. И критик не будет бубнить панегириков Из года в год безответному лирику, А с геморроем и без геморроя В ящик засунут, забьют и зароют. 28 октября 1951