Прощание с первой красавицей

Бош Диана Борисовна

Вернувшись в зал, Вика нашла Лесю и, улучив момент, с искренним видом сказала:

— Поздравляю с предстоящей свадьбой! И правильно, чего тянуть: раньше поженитесь, раньше детей нарожаете. К сорока годам ты уже будешь бабушкой.

Леся, неожиданно для себя, вдруг испытала чувство неловкости, будто ее уличили в чем-то непристойном, и уклончиво ответила:

— Может быть.

— Почему так неуверенно? Ты не знаешь, чего хочешь? — продолжала наседать на нее Вика. — А я вот точно знаю, чего хочу — свободы. Давай за нее

и выпьем! За свободу! — И она, взяв два бокала, один придвинула к Лесе.

Та отпила чуть-чуть и попыталась поставить бокал на место.

— Нет, так за свободу не пьют, — перехватила ее руку Вика. — За свободу надо до дна! Или ты считаешь, что свобода — не самое главное в жизни?

— Нет, не считаю.

— Что еще в нашей жизни может быть более ценно, чем свобода? — продолжала философствовать Вика. — Вон, у меня сестра двоюродная замуж вышла и теперь носа из дома почти не высовывает — стирка, глажка, уборка, готовка… Голову поднять некогда, не то что о воле подумать. А я так не хочу, потому и выпью еще. — Она придвинула очередные два бокала. — Давай?

— Давай, — согласилась Леся.

— А знаешь, я тебе желаю счастья. Уверена, ты не погрязнешь в домашних делах. Мужчинам проще, они всегда имеют выход в мир. А нам остаются пеленки, распашонки и ожидание у окна. Но я верю, что с тобой подобного не произойдет. За это и выпьем!

— Нет, я уже не могу, — пробормотала Леся.

— Ты что, маленькая? — удивилась Вика. — Пей!

С непривычки голова у Леси закружилась, ее охватило веселье.

— А, ладно! — беспечно махнула она рукой.

Подруги выпили еще по бокалу, и Вика заговорила вновь:

— Знаешь, я собираюсь на факультет журналистики поступать, поэтому с замужеством пока повременю. Мир хочется посмотреть, добиться чего-то важного в жизни. Помнишь, как мы с тобой в детстве мечтали? Дальние страны, большие города…

Леся задумчиво кивнула. В этот миг Вика увидела приближающегося к ним Павла и ускользнула, сказав, что ее зовут.

Павел сразу почувствовал сильный запах спиртного, исходящий от Леси.

— Ты что, пила? — удивился он. — Без меня?

— А почему я должна была тебя ждать? Я что, теперь ничего без твоего позволения делать не смогу? — ощетинилась Леся.

— Что случилось? — удивленно спросил Паша. — Может быть, пойдем отсюда?

— Не хочу!

Леся выдернула руку из его пальцев и взяла еще один бокал.

— Леся, тебе же будет плохо.

— Отстань! Почему я не могу делать то, что хочу? Я не маленькая!

— Леся, не надо, — Павел опять попробовал остановить ее.

— Пусти!

— Не пущу.

— Ах, так… — Леся вырвалась и убежала.

Паша нашел ее у кустов сирени, где она обнималась с высоким черноволосым парнем из параллельного класса. Больше они не виделись. Он уехал в Москву, поступил в художественное училище и исчез из города вроде бы навсегда…

— Мама,

где мои фломастеры? — оторвал меня от чтения Андрюша.

— Что? А, сейчас найду.

— И еще я хочу есть.

Я в сердцах хлопнула себя по лбу. Ну конечно! Забрала ребенка от бабушки, а про то, что ему надо есть чаще, чем мне, забыла.

— Сейчас приготовлю, малыш.

Я сунула Андрюшке фломастеры с альбомом и полетела на кухню. Там быстро схватила рис и насыпала в кастрюлю. Главный секрет вкусно сваренного риса — мыть его надо до тех пор, пока вода не станет абсолютно чистой. И еще я варю его в большом количестве воды, а потом, вылив все в дуршлаг, промываю кипятком. Так рис получается рассыпчатым.

В голове крутились строки из Викиного дневника, хотелось узнать, что там дальше. Кстати, не слишком ли я поторопилась отдать диск Даниилу? Совесть все-таки мучила меня.

Я перенесла на кухню ноутбук и продолжила читать. Рис будет вариться минут пятнадцать, так что время есть.

Вика шла по улице, рассеянно оглядываясь по сторонам. Засмотревшись на сцепившихся собак, которых никак не могли разнять два довольно упитанных хозяина, она едва не споткнулась о рекламный щит.

«Выставка работ Павла Стрелина» — было написано на нем.

Вика торопливо вытащила блокнот, переписала телефоны, и тут хлынул дождь. Пришлось спешно искать, где бы спрятаться — зонт Вика именно сегодня не взяла. Ближе всего оказался антикварный магазин, открытый недавно, и девушка, войдя в него, принялась осматривать выставленные товары. Раритетная кружка времен Николая II; старинный немецкий рояль, наверное, помнящий дам в кринолинах; изящная бело-розовая пагода…

— Эй, молодая, красивая, давай погадаю!

Тихий вкрадчивый голос раздался над самым ухом, и от неожиданности Вика вздрогнула.

— Позолоти ручку — всю правду расскажу! — Цыганка подошла и вперилась в нее немигающим взглядом. А поскольку Вика молчала, добавила: — Не бери ее, красивая. Кровь на ней.

Черные глаза старухи смотрели прямо в душу. Вике вдруг показалось, что она знает о ней все, и она испытала почти мистический ужас.

— Какая кровь? — вскинулась, услышав разговор, продавщица. — Что ты болтаешь? А ну проваливай отсюда! Спасу от них нет, от попрошаек. Ишь, чего придумала, кровь!

Старуха усмехнулась:

— Ты, молодайка, не кричи. Зло твое скоро пройдет, вернется твой суженый, далеко не уедет.

Продавщица от удивления выронила тряпку, которой протирала выставочный товар, да так и застыла с открытым ртом. А Вика достала две сотни из кошелька и помахала ими перед носом цыганки:

— Рассказывай, позолочу ручку. Только не нужно про меня, про нее говори, — и показала на пагоду.

— Зачем тебе знать? — усмехнулась цыганка, продолжая внимательно вглядываться в Вику. — Э, да ты, красавица, худое задумала…